Волчара

– О, Мария Витальевна, я, наконец, услышал ваш голос. И, знаете, он меня не разочаровал. Он очень подходит вашей очаровательной внешности. А то ведь иногда бывает, смотришь на женщину – глаз не оторвать, а заговорит – как жаба заквакала.

– Извините. Кто это все-таки говорит? – у Машки в голосе появились испуганные нотки.

– Как? Вы разве не догадались? – спросил Эдуард с издевкой. – Это же я. Ваш верный поклонник. Эдуард.

В возникшей паузе послышался шорох прокручивающейся пленки, а затем снова возник скрипящий голос.

– Или вы меня уже забыли? Разве не со мной вы не захотели вчера разговаривать, Машенция?

Машенцией называл Машку только я. Я остановил запись. Машка с явным страхом смотрела на меня.

– Видишь, он даже знает, как ты называешь меня. Слушай дальше.

И она снова включила запись.

– Разве я что-то плохое вам сделал? Вы ведь даже не видели меня. С чего вы вдруг решили, что я хуже вашего Родика.

Вот гад дает, подумал я.

– А может, Мария Витальевна, нам стоит встретиться, чтобы обсудить наши взаимоотношения? Я тоже могу отвести вас в ресторан с экзотической кухней. Только, ради бога, не надевайте эту бежевую блузку. Вы должны одеваться в яркие цвета. Они сильнее подчеркивают вашу красоту. Кстати, о цветах. Я ведь эти розы долго выбирал и прислал вам, а не этой нудной старушке. Вы, Мария Витальевна, не поверите, а я на вас обиделся. И старушке пришлось преподать урок. Не надо на чужое зариться. Не читала она, видимо, Булгакова. Или пропустила страничку про Аннушку, укравшую золотую подковку. Так как, Марина Витальевна, пойдете со мной в ресторан?

Снова противно зашуршала пленка. Наконец, послышался испуганный, но решительный Машкин голос.

– Слушай ты, дрочила прыщавая. С таким, как ты, я, как говорят, на одном поле и ср… не стану.

В ответ раздался механический смех. По-моему, он действительно думал, что он Фантомас.

– Марина Витальевна, из ваших сладких уст даже брань слышится как неземная музыка. Завидую Родику, который их целует. Но и это не навсегда. Всякое в жизни бывает.

И разговор закончился. Машка снова расплакалась.

– Родька! Он все про нас знает. Он все время вчера был где-то рядом. Родик! Я боюсь.

И она, уткнувшись в мою грудь, залилась горючими слезами.

Я, как мог, попытался ее успокоить.

– Маш! Не преувеличивай. Мы с тобой не герои триллера. Скорее, все обстоит просто. Этот Эдуард, наверное, какой-то одинокий и замкнутый человек. Возможно, с физическим дефектом. И этим объясняется его странный голос. И он, на беду, увидел тебя по телевизору и влюбился, хотя и понимал, что никаких шансов добиться взаимности у него нет. Но победить желание обладать тобой не смог. И начал использовать запрещенные приемы, вроде киношного нагнетания страха, это дает ему иллюзию силы и даже всесильности. Я понимаю, от этого тебе не легче. Вопрос в том, насколько его можно считать опасным. И поэтому я сейчас же поеду и проведаю его. – В моем тоне прозвучала угроза. – И спрошу, как поживает. Не нужно ли помочь? Спинку потереть, к примеру, бейсбольной битой.

Машкины глаза с надеждой смотрели на меня. А я продолжал:

– Вся его информация о нас, по сути, доступна любому любопытному. Как он получил этот адрес, понятно. А дальше и усилий не требуется. Зная адрес, можно выяснить, кто по нему прописан. Вот и его информация обо мне. Что же касается цветов и ресторана, то это тоже загадка не из сложных. Как любой сумасшедший поклонник, он наверняка пасется поблизости в надежде увидеть кумира. Вот и проследил, как мы пошли в ресторан. А соседка частенько сиднем сидит на лавочке и любит поболтать, могла сама похвастаться приветливому незнакомцу, как ей перепал красивый букет. Вот и вся задачка. Так что, с моей точки зрения, для того чтобы этот Эдуард поостыл, нужно провести воспитательную работу в виде душеспасительной беседы, сопровождаемой легким и ненавязчивым битьем по морде. Чем я и намерен заняться.

Я начал собираться и попросил Машку принести конверт с адресом. Та колебалась. Похоже, она поняла, что я не шучу, и не хотела возможных неприятностей.

– Родь! А может, вначале обратимся в милицию? Пусть они разбираются.

Я всем своим видом выразил сомнение.

– Ты это серьезно? Да нас пошлют подальше. Даже не потому, что плохие, а просто у них и так полно реально покалеченных и убитых. А мы припремся с записью скрипучего голоса и с неконкретными угрозами. Наверняка, просто перепихнут на участкового, и все.

Я пожал плечами. Но Машка все равно не хотела, чтобы я уходил. Мне это казалось глупым, но она, похоже, за меня боялась.

– Родь! Погоди, не торопись. Что-то мне неспокойно за твою соседку. Может, вначале пойдем проверим?

– Да на фига она ему. Упомянул, чтобы тебя попугать, показать, как много он про тебя знает.

Но Машка настаивала:

– Пойдем. Проверим. Ну чего тебе стоит?