Волчара

Я нехотя согласился, и мы позвонили в соседскую дверь. Никто не ответил. Удивительного ничего не было, она могла куда-нибудь выйти, но я на всякий случай надавил на ручку двери. И та открылась. После попавшей в газеты истории, когда соседка несколько дней пролежала больная в квартире, пока, наконец, смогла позвонить в «скорую», а врачам вместе с участковым пришлось ломать дверь, она запиралась редко.

Мы вошли.

– Людмила Сергеевна! Вы дома? – прокричал я, но ответа не было. В квартире было темно, пошарив в поисках выключателя рукой, я зажег свет.

Соседка, величественно выпрямившись, лежала посередине ковра. Ее правая рука, уложенная на живот, держала букет роз. Рот был ярко подкрашен помадой, прочертившей вверх по щекам дугообразные линии, вроде клоунской улыбки. На голову было водружено что-то изображавшее фату и сделанное из наволочки. За ухо, довершая ансамбль, была кокетливо засунута еще одна роза. Из ярко красного пятна на белой блузке торчал пробивший грудину большой кухонный нож. Машка взвизгнула и прижалась ко мне.

– Пойдем отсюда скорей, только ничего не трогай, – сказал я, и мы, вернувшись, вызвали милицию.

Вначале приехали одни, потом другие, этот, как их называют, убойный отдел. Машка была в полном ауте и толком ничего рассказать не могла. Почти все объяснения я взял на себя. Я любезно предложил ментам, пока они работают, воспользоваться моей квартирой, и сварил им кофе, хотя был достаточно раздражен их одинаковыми, повторяющими друг друга вопросами. Нет, они вовсе меня или Машку не подозревали, но такова, наверное, была особенность их работы, требующая повторно и упрямо пытаться выявить вольные или невольные несоответствия в показаниях. В конце концов, они отстали от меня и Машки. Их главный, молодой мужчина, капитан милиции по имени Олег Андреевич Скворцов расселся на моем диване и, тайком скучая, отхлебывал кофе, параллельно раздавая ожидаемые и знакомые по детективам указания по поводу отпечатков пальцев и пр. Я терпеливо ждал, когда в этой видимости бурной деятельности наступит пауза, и я смогу что-то добавить от себя. Наконец, чашка капитана опустела, и он совершенно искренне поблагодарил. На секунду стал обычным человеком с вполне добродушной внешностью, а не лицом при исполнении. Я даже подумал, что моя мысленная ирония в отношении ментов неуместна. Просто пришли усталые, задрюченные работой люди, которые без лишнего шума и по правилам, которым их учили, занялись своей рутинной работой. А начали, как всегда, с нуля. С ничего.

– Олег Андреевич! – обратился я к капитану.

Тот вопросительно на меня посмотрел.

– Олег Андреевич! – снова повторил я. – Вы не будете возражать, если я расскажу то, что думаю по поводу этого убийства?

Тот не без удивления поглядел на меня.

– Вы что-то знаете? Я думал, что вы просто сосед, не склонный вникать в жизнь других людей. Вы же сами показали, что никого постороннего или подозрительного не видели, шума не слышали, с соседкой отношения не поддерживали.

– Олег Андреевич! – ненавязчиво продолжал я. – Вы приехали чуть позже других, когда меня уже заканчивали опрашивать. И выяснили в принципе все, кроме одного: зачем мы с Машей, собственно говоря, пошли к соседке. Я попытался объяснить, но мне предложили подождать и рассказать непосредственно вам.

В глазах капитана появилась толика интереса.

– Вы хотите сознаться в убийстве? – не без иронии поинтересовался он.

Тоже мне юморист, подумал я.

– А вы меня подозреваете? – Я перебросил мяч на его площадку.

– Да нет, Родион Николаевич, пока не подозреваю. И буду рад услышать вашу историю.

Я ему все про Эдуарда рассказал. И про письмо, и про звонки, и про то, как мы пошли с Машкой к соседке проверить в порядке ли она.

Капитан внимательно прочитал письмо, осмотрел конверт, прослушал записи телефонных разговоров, а потом запротоколировал мои показания и забрал все это добро.

Было далеко заполночь, когда он со своей командой оставил место происшествия и зашел попрощаться. А я не удержался и спросил:

– И что же вы будете сейчас делать?

Тот на секунду задумался, что лучше – отбрехаться или сказать правду, но в итоге, видимо, не соврал:

– Поеду на улицу Шаповалова, 23, знакомиться с вашим Эдуардом Анатольевичем. Презанятная он, наверное, личность.

Скворцов с интересом взглянул на меня.

– А вы-то сами, Родион Николаевич, уверены, что это он?

Я усмехнулся. Да вроде бы и думать больше не на кого. Он же так картинно и с вызовом уложил бедную бабку. Но капитану ответил другое.

– Знаете, Олег Андреевич, если честно, то окончательно поверю, если по этому адресу никакого Хлопотова не окажется.

На улице Шаповалова, 23, располагался не жилой дом, а кафе-стекляшка.