Волчата

— Мой муж считает по-другому. Он полагает, что исход войны будет для нас благоприятным.

— Твой муж — ненормальный! Неужели ты сама ничего не видишь? Вместо того чтобы утешать тебя красивыми словами о нашей близкой победе, твой супруг позаботился бы о том, чтобы отправить вас в безопасное место. Война, дорогая моя, проиграна. Теперь это вопрос времени…

— Боже мой, до чего же мы докатились! — Хелена больше доверяла брату, чем мужу, который никогда не имел собственного мнения. — Анте, а что сделают с нами коммунисты, если они победят? Убьют?

— Цацкаться с нами они, конечно, не станут. Поступят так же, как мы поступали с ними. Я лично прихода коммунистов ждать не собираюсь. А ты попробуй уговорить мужа, чтобы он под каким-нибудь предлогом спрятал вас в надежном месте. Денег я тебе дам.

Услышав это, сестра ничего не могла сказать, а только заплакала. Но ее слезы еще больше разозлили Куделу.

Домой он вернулся в полном отчаянии. Запершись у себя в кабинете, решил никуда не выходить. Задернул шторы, налил себе водки и тяжело опустился в кресло. Он принялся мысленно перебирать все варианты, с помощью которых мог бы еще спасти свою жизнь, но так ничего и не придумал. «А что, если меня пошлют в клинику и остаток дней мне придется провести в сумасшедшем доме? Или разжалуют и отправят на фронт, в окопы?»

Неожиданно в голову пришла мысль о самоубийстве. «Может быть, в этом и есть спасение? Но что такое смерть? Конец всему, бегство в никуда, в вечный сон».

Кудела сидел в кресле и тяжело дышал. Головная боль стала невыносимой.

Он достал пистолет, зарядил и приставил к груди. И тут же отвел руку. Поднес пистолет к глазам… Ствол с маленьким отверстием вдруг превратился в огромную пустоту. Ему казалось, что он видит загнанный в ствол патрон, который, нажми он на спусковой крючок, мгновенно освободит его от всех тягот.

От мысли о близкой смерти ему сделалось страшно. Как просто смотреть на смерть других и как тяжело самому расстаться с жизнью…

Все люди похожи друг на друга, все боятся смерти. Так кто же самоубийца? Храбрец или трус? Об этом офицеры его круга любили поговорить. Теперь смерть стояла совсем близко, за его спиной. «Если я покончу с собой, — думал Кудела, — сын останется сиротой. Клара и Шлахт, ведь они теперь… они будут смеяться надо мной, скажут, одним дураком на свете меньше… Все забудут обо мне… Только на Козаре не забудут… Там мне никогда не простят…»

Кудела решил позвонить Кларе и пригласить ее к себе. Она сразу же согласилась. Ожидая ее, он все пытался разобраться, действительно ли нужна ему эта девушка или в нем говорит только ущемленное самолюбие, которое мучило его с того дня, как Клара начала работать в штабе у немцев.

Клара вошла свежая, красивая — само воплощение жизни, в которой Куделе уже не было места. Опустившись в кресло, девушка заметила на столе пистолет и недопитую бутылку водки и сразу же пожалела, что согласилась прийти.

Кудела, подойдя к двери, неожиданно закрыл ее на ключ:

— Теперь, дорогая Клара, мы можем спокойно поговорить. Сейчас самое время.

Клара посмотрела в пьяные, холодные глаза Куделы, обратила внимание на его неуверенные движения. Девушка старалась понять, что с ним происходит. А он вдруг схватил пистолет и принялся подбрасывать его на ладони. Глаза Куделы лихорадочно блестели. Клара напряглась и ждала, что будет дальше.

— Ловко ты меня надула с этим немцем! Дурака из меня сделала! Но ты забыла, что хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— В чем же я тебя обманула, Анте? Я всегда была для тебя девушкой для развлечений. Я любила тебя, а ты — нет.

— Разве ты можешь понять, что происходит в моем сердце?

— Но ты же все время молчишь, ничего не рассказываешь мне…

— Этот немец что-нибудь про меня говорил?

— Пойми меня правильно, Анте. Шлахт от меня без ума. Он одинок, постоянно твердит, что ему нужна женщина…

— Значит, ты спишь с ним?

— Ты же знаешь, что немцы берут все и им никто не может запретить. Они почти всю Европу захватили. Так могу ли я сопротивляться?.. И где был ты, когда меня надо было защитить?

— Замолчи! Ты отдалась ему, словно загипнотизированная курица!

— А разве ты сам не отдался немцам? Вы все под ними находитесь. Они могут сделать с вами все, что придет в их голову!

— Глубоко ошибаешься. Вот увидишь, я докажу Шлахту, что правда на моей стороне.

— Ничего ты ему не докажешь.

— Выходит, он лучше меня?

— Стоит ли сейчас об этом говорить? Разница кое в чем, конечно, есть.

— В чем же именно?

— В том, Анте, что он хочет, чтобы я была его женой, а не любовницей…

— И ты поверила этому! Такое тебе всякий может пообещать. Мужчины всегда обещают женщине золотые горы, чтобы заманить ее, завлечь, а потом бросить. Если бы я хотел жениться на тебе, я не стал бы об этом трепаться…

— Жаль, но ты опоздал. Почему же ты раньше мне об этом не говорил?

— Да, ты права, слишком поздно. Но ты и этот твой немец все же просчитались.

Неожиданно нахлынувшая ревность ударила Куделе в голову. Глаза его налились кровью.

— Раздевайся, и марш в постель! — грубо крикнул он.

Клара рассмеялась ему в лицо: