Волчата

— Знаешь, Михайло, я вот тебе сейчас один случай расскажу. А уж ты сам делай вывод… Однажды ко мне на мельницу пришел Кудела. Я был один. Он прямо с порога и спрашивает меня: «Ты за нас или за партизан?» А сам пистолет держит и в меня целится. Делать мне было нечего, я и говорю: «Ваш я, клянусь аллахом!» «Ну, раз наш, тогда спрячь хорошенько вот этот мешок», — говорит Кудела. Развязал он мешок, я так и остолбенел. В нем золото да серебро, которое он у жертв невинных отнял. «Как зеницу ока береги его», — говорит он мне. Что было делать? Я и согласился. И не стало мне с тех пор покоя. Словно камень на шее висел. Сна совсем лишился. Хотел тебе рассказать, да Ханка велела молчать. Решили мы с ней, что, если Куделу в бою убьют, после войны все людям сполна и вернем. Надеялся я, ждал, а Кудела, собака, все живой до сих пор ходит. А тут, как назло, Баканяц о чем-то пронюхал. Ночью заявился и давай… Ну да остальное ты сам хорошо знаешь, вспоминать и то страшно.

— Теперь я понимаю, почему этот Стипе все вокруг мельницы крутился, словно охотничий пес. Такие, как он, золото за версту чуют, особенно чужое. Надо было тебе, Муйо, нам сообщить об этом мешке. Что-нибудь да придумали бы. Глядишь, и жена твоя осталась бы жива, и мельница цела. Ну да теперь поздно об этом говорить.

Взошла луна. Костер уже совсем потух.

— Ты, Муйо, не беспокойся. О том, что ты мне рассказал, я никому ни слова. Разные люди на свете бывают. Иные не сразу поймут, что к чему.

Ночевать Михайло остался на мельнице. Он долго не мог уснуть и все прислушивался к шуму воды на плотине.

2

Наступило лето с теплыми ночами, ясным звездным небом и пением кузнечиков в нескошенных травах. Ветви фруктовых деревьев гнулись под тяжестью плодов, в лесах было видимо-невидимо ягод и грибов — и это возрождало надежду у людей на Козаре. Тяжелые воспоминания о зимней стуже, о голоде растаяли, как тает снег под лучами жаркого весеннего солнца.

Все вокруг радовалось жизни. Вот уже несколько месяцев на Козаре было тихо и спокойно.

Верные друзья Душко и Боса по-прежнему обитали в погребе. Им казалось, что война идет где-то далеко-далеко и они остались на всем свете одни. Иногда, правда, и до них доносился грохот орудийной стрельбы. Это партизаны теснили фашистов, но бои эти шли далеко отсюда, и друзья надеялись, что самое страшное уже позади. Они видели, как над развалинами их родного села то тут, то там к небу подымался дымок — это был верный признак жизни. Страх перед завтрашним днем постепенно исчез, растворился.

Рано утром Боса и Душко шли в ближайший лес, где Душко мог поохотиться на косуль. Босе очень нравилось сопровождать его на охоту. Душко подстрелил двух косуль, и теперь им на все лето должно было хватить мяса. Вот только соли бы где достать! Да и сахара тоже. Зато спелых вишен, груш и румяных яблок у них было, сколько угодно.

Целый день Боса была на ногах — хлопотала по хозяйству, ходила в лес, в поле. К вечеру она так уставала, что едва до постели добиралась. Ложилась и сразу же засыпала. Она часто думала о том, каким будет их завтрашний день.

Лето стояло теплое, солнечное. Воздух был напоен ароматом плодов и трав.

Однажды они, как обычно, отправились в лес. Лес был густой, и пробираться через него приходилось с трудом. На этот раз они решили не охотиться, а поискать протоку или ручей, где бы водилась рыба. Когда-то мельник показывал Душко места, где водилась форель. Еще в прошлом году ребята собирались пойти туда, да все времени не было.

Наконец они подошли к водопаду, который им когда-то показал Муйо Бегич. Вода с шумом падала вниз со скалы, зеленой от мха.

В прозрачной воде мелькали темные спинки форелей. Душко перебрался на другую сторону водопада, где было удобнее ловить. Приладил удочку с леской из конского волоса, подаренную ему дедом, и, насадив на крючок кузнечика, закинул в пенящуюся воду. За полчаса удалось поймать восемь рыб. Потом Душко разжег костер, почистил рыбу.

Солнце медленно катилось по небу, прозрачный воздух, казалось, дрожал от нестерпимой жары, но около водопада было прохладно. Душко сунул голову под струю воды. Одежда намокла, и ему стало чуточку прохладнее. Боса последовала его примеру. Водяная пена струилась по лицу, волосам девочки.

Они подбросили в костер сухих веток, сняли одежду и развесили вокруг костра.

Душко нарезал прочных ивовых прутьев, насадил на них рыбу и испек ее над огнем. Поужинали.

Ночевать решили прямо здесь, набросав на землю толстых еловых веток. Под головы подложили дорожные мешки. Прижавшись друг к другу, чтобы было теплее, они смотрели, как постепенно темнеет небо и зажигаются звезды. Душко встал, чтобы подбросить еще веток в костер, который начал затухать, и снова лег.

Боса, положив голову на руку пария, спросила:

— Душко, как ты думаешь, после войны так же хорошо будет, как и сейчас?

— Конечно, а как же иначе?! Я только не знаю, что будем делать мы…

— Я тоже не знаю. У меня тетя в Белграде живет. Наверное, она меня к себе возьмет. В школу пойду, учиться буду. Мама так хотела, чтобы я училась…