Волчата

Кудела и Шлахт, сидя у палатки на опушке леса, пили кофе из термоса и ждали донесений о ходе боя. Гитлеровец был чем-то недоволен, курил трубку и сердито поглядывал на своего офицера связи.

— Вы зря на нас сердитесь, герр майор, — проговорил Кудела, перехватив недовольный взгляд Шлахта. — Не стоит возлагать всю вину на наших солдат. Данные разведки были достоверными. Просто партизаны оказались хитрее, чем мы рассчитывали. Не можем же мы побеждать везде и всюду.

Немца вдруг прорвало.

— Где и когда вы побеждали? — сердито выкрикнул он. — Вы, усташи, не воспринимаете войну всерьез! Хотя у вас и есть армия, но вы никак не можете навести порядок в собственном государстве, покончить наконец с коммунистами. Вы храбро воюете только с гражданским населением, а когда дело доходит до крупных партизанских отрядов, то все приходится расхлебывать нам. А уж если быть до конца откровенным, то ваши усташи на Козаре воюют словно слепые котята. Я категорически против того, чтобы солдаты чувствовали себя здесь туристами, любующимися прекрасными горными пейзажами.

Кудела, видя, как беснуется немец, злорадно подумал: «С какой радостью я влепил бы тебе по роже!» Однако ему не оставалось ничего иного, как подчиняться приказам немецкого майора.

Шлахт медленно допил кофе и продолжал уже спокойнее:

— Все несчастье Германии заключается в том, что у нее плохие союзники, которые не оправдывают ее надежд и не выполняют приказов. Разве мы провозгласили Независимое государство Хорватия только для того, чтобы ежедневно, не жалея сил, защищать вас? Нет и еще раз нет! Мы сделали это для того, чтобы вы нам помогали. Возьмите, к примеру, итальянцев. Как они воевали на Неретве, на Сутьеске — стыд и позор!..

Когда Шлахт снова налил себе кофе. Кудела воспользовался этим моментом, чтобы выступить в защиту усташей.

— Если позволите, герр майор, я внесу кое-какую ясность. Не мы виноваты, что партизаны научились воевать. Раньше они всегда шли напролом и тут же оказывались в окружении. Сейчас они научились маневрировать и выходить из окружения даже в невероятных условиях. Здесь, в лесу, они чувствуют себя как дома. Сколько раз им удалось перехитрить нас? Боюсь, что если мы тут месяц просидим, даже если нас будет вдвое больше, они все равно вырвутся из окружения.

— И вы, нисколько не стыдясь, говорите мне это?

— Ничего плохого я не сказал. Разве из всех ваших союзников не мы самые верные? Разве не мы внедрили у себя ваши принципы? Посмотрите, как мы «поработали» с мирным населением… У нас же руки в крови!

— Вероятно, вы принимаете за врагов крестьян, подростков, женщин и стариков, которых вы истребили только потому, что они сербы?

— Вы правы. Их мы уничтожали с той же последовательностью, с какой вы уничтожаете евреев и коммунистов.

— Здесь уместнее сказать «мы уничтожаем». Это наше общее дело. Любое сопротивление мы должны подавлять силой, а партизаны — значительная часть населения. Их политическая организация — это основа их сопротивления. Но давайте будем последовательны. Именно это я вам и хотел сказать, поскольку вы — офицер связи с нашим штабом. Фюрер не раз говорил, что на пути к победе не следует без нужды плодить новых врагов. Нам и старых хватает. Кудела, уверяю вас, массовое истребление местного населения породило вдвое больше партизан. А ведь этого могло и не быть.

Кудела закурил сигарету и глубоко вздохнул. Он решил не обострять разговора.

— Во всем с вами согласен. Поэтому вы, немцы, и повелеваете нами.

— Да, вы абсолютно правы. Мы повелеваем, но вы плохо выполняете наши приказы. Однако сегодня я больше не вижу смысла продолжать наш спор.

Из леса возвращались промокшие солдаты, неся на носилках раненых и убитых.

— Интересно, — заметил Шлахт, — почему солдаты так боятся густого леса? Ведь мы много учились, прежде чем вести бой в лесу. Имеются у нас и специальные карты.

— В этих лесах даже местные жители могут легко заблудиться. Разумеется, в селах врага легче уничтожать. А тут за партизанами приходится по горам лазить, — съязвил Кудела.

— Попрошу вас обойтись без этого. Главное, что нам удалось оттеснить партизан от шоссе и железной дороги. Теперь в городе будет намного спокойнее…

Ночевал Кудела в палатке вместе со Шлахтом, который спал спокойно, словно младенец. Прежде чем заснуть, немецкий майор выкурил трубку, выпил рюмочку рома и только после этого закрыл глаза.

Куделе курить не хотелось, употреблять алкоголь ему запретил врач. Едва закрыв глаза, Кудела увидел сон. В последнее время он много раз спрашивал себя: «Что же, так и придется до конца жизни оставлять за собой кровавый след?» На Козаре он не мог спать спокойно. Во сне к нему снова и снова являлись крестьяне, вооруженные вилами и косами, убежать и скрыться от которых не было никакой возможности.

Раньше Кудела мог быстро проснуться, но в эту ночь он вскочил и завыл по-звериному, перевернув при этом керосиновую лампу и чуть было не устроив пожар.

— Вы что, с ума сошли? — пробормотал проснувшийся гитлеровец. — Что это вы по ночам ревете, как дикий зверь?