Волчье логово

Тогда она внезапно выпрямилась и быстро, как будто нечаянно, поцеловала меня в губы! Потрясенный, я смотрел на кузину широко раскрытыми от удивления и едва ли не от страха глазами. Видя, что я замер в неподвижности, она повторила свою попытку.

Не знаю, что случилось со мной в это странное мгновенье, но ее поцелуи разбудили во мне тайный, неведомый жар. Сладкий, густой туман заволок мои мысли, я почувствовал, что задыхаюсь и впился в ее накрашенные губы неистовым, безумным поцелуем… Потом я резко дернул Сесиль к себе и изо всех сил сжал ее в объятиях…

Увы, как описать то, что произошло дальше! Никогда я не думал, что минутные, пылкие порывы ведут к таким необдуманным и непростительным поступкам. Охваченный внезапно вспыхнувшей страстью, я очнулся лишь тогда, когда ужасного и тяжкого греха уже нельзя было исправить!»

На этом месте Бланш отложила записки. Она не могла читать дальше. Ее охватили противоречивые чувства, в которых она никак не могла разобраться… Так значит брат Жозеф знал, что такое тот страшный грех, которым ее всегда пугали! Значит ему довелось испытать то, что бывает между мужчиной и женщиной… Да и как могло быть иначе? Хоть он и был монахом, но все-таки он был взрослым мужчиной. А раз так, то ему были знакомы те жгучие и страшные тайны, о которых Бланш не смела и думать. Лишь глубокой, темной ночью, когда она мечтала о Саладине, ее охватывало смутное желание крепко прижаться к своему государю и повелителю, вдохновенному безумцу и мужественному защитнику. Ее и пугал, и манил темный грех, о котором писал сарацин.

Но сейчас ей не было никакого дела до всего этого. Не было дела до его греха. Она думала только о том, что он целовал и сжимал в объятиях другую женщину. Баронессу де Кистель. И от этого она в отчаянии кусала губы, а в груди что-то больно и мучительно сжималось… О, тот, кто полностью завладел ее мыслями, тот, кто занял место Саладина в ее пылких, чарующих снах, когда-то осыпал поцелуями и ласками чужую, незнакомую женщину! Ей достались бессвязные слова любви и жаркие объятья!

Дрожа от волнения и обиды, Бланш упала на постель. В это мгновенье ей казалось, что она отдала бы жизнь за единственный любящий взгляд своего учителя! Но на что ей было надеяться, бедной, жалкой, презираемой девчонке… У нее не было и доли красоты и блеска прекрасной баронессы!

Бланш рассеянно провела рукой по своим пылающим губам и нервно вздымавшейся груди. Неужели ей не суждено никогда в жизни услышать пылких слов любви, обращенных к ней? Неужели не суждено ощутить на своей коже жестоких, страстных поцелуев? Неужели никогда не наступит день, когда она станет для другого человека дороже всех сокровищ мира?.. Или ее трепетное горячее сердце навеки будет заключено в мрачную и горькую тюрьму одиночества?..

Но эти безумные мысли ведут к гибели и страшному позору!

Долго лежала она в немом отчаянии и адской тоске по недостижимому счастью, пока, наконец, не нашла в себе силы продолжить чтение:

«Сесиль скоро покинула меня. Я остался в комнате один, разбитый и растерянный. Что я натворил?! Как легко и жестоко я погубил жизнь невинной девушки! Вовеки не будет мне за это прощения… Но что теперь делать? Нужно вернуть ее и сказать, что я сделаю все, чтобы искупить свою вину! Все, чего бы она не попросила…

Я немного привел в порядок свою одежду и отправился на поиски Сесиль. В соседней зале я услышал голоса. Один голос принадлежал кузине, второй – Роберу.

– Что это с тобой, сестрица? – насмешливо спрашивал он. – Что за жалкий вид? Какой дикарь превратил твое пышное платье в бесполезные лохмотья?

– Оставь меня в покое, – тихо, но жестко прошептала она.

Она стояла у стола и жадно пила вино. Красная капля катилась по ее подбородку.

– Да нет же, ответь мне! – продолжал настаивать брат.

Она допила вино. Поставила стакан на стол и повернулась к Роберу. Ее лицо было ужасно бледным и неподвижным.

– Ты хочешь знать? Ну хорошо. Это сделал сарацин. И теперь я буду его женой. Волчье Логово будет принадлежать нам. Тебе и отцу. Ради этого я готова на все. Нас лишили законных прав на долю наследства от этих земель. Но мы вернем его, даже если мне придется для этого спуститься в ад! Робер, разве я могу позволить, чтобы отец выпрашивал нашу долю у проклятого дяди, точно голодный пес кость с хозяйского стола! Какое отвратительное унижение! Мне больно смотреть, что тебя, моего любимого брата, лишили его законных прав! Мое сердце обливается кровью!

– Но почему этот поганый неверный? – удивленно спросил кузен.

– Потому что у меня не было другого выхода. Матье уже обручен. Оставался только он. Теперь он женится на мне.

– И как ты собираешься жить с этим чудовищем под одной крышей? – произнес он так, словно речь шла о диком звере.

– Не знаю! – резко крикнула Сесиль. – Но я знаю одно. Как только мы поженимся, я больше не позволю ему и пальцем притронуться ко мне! У него повадки дикого животного, а не человека! Я хотела бы забыть его хищные поцелуи, как уродливый кошмар!