Волчье логово

Но даже в этом древнем, жутком поединке, дядя проявил большее искусство, чем я. Вскоре он рассек мне рукав, который мгновенно обагрился кровью. Я вскрикнул от резкой боли, но, стиснув зубы, продолжал наше страшное занятие.

Я не заметил, как, кружа по комнате, мы оказались в углу спальни. Тут дядя внезапно нагнулся. Когда он резко выпрямился, в руках у него сверкал меч. Он размахнулся, чтобы отрубить мне голову. Но в то же мгновенье я изо всех сил вонзил кинжал ему в грудь.

Не помню, как он упал, и как я оказался возле двери. Трясущимися руками я пытался отпереть задвижку, чтобы броситься вон из этой ужасной комнаты, пребывание в которой стало для меня невыносимым. Сердце мое бешено колотилось, а мои руки все были залиты горячей, липкой кровью… Я не оборачивался. Я не мог обернуться. Я знал, что он смотрит на меня своими мертвыми, остановившимися глазами. И будет смотреть всегда. До самого конца моей жизни…

Наконец дверь поддалась, я бешено толкнул ее и бросился прочь, забрызганный кровью, безоружный, потрясенный и обезумевший…

Громкий стук двери и звук моих быстрых шагов мгновенно разбудил весь замок. Позади меня хлопали другие двери, слышались встревоженные голоса и плясали красноватые отсветы зажигавшихся свечей и факелов.

В отчаянии и ужасе я несся по темным, едва знакомым коридорам, натыкаясь на острые углы и шершавые стены. За мной уже гналась толпа вооруженных слуг и вассалов с гневными воплями и с факелами в руках. Я слышал громкий, негодующий голос Робера, выкрикивавший страшные угрозы и проклятия.

Внезапно мой блуждающий взгляд остановился на каком-то боковом и особенно темном коридоре. Я бросился туда. С другой стороны уже слышен был топот вассалов, бегущих навстречу моим разъяренным преследователям.

– Убейте его! Убейте! – кричал Робер де Сойе. – Он бежит навстречу вам! Убейте немедленно этого черного скота! И почему мне самому не выпала удача убить вместе с проклятой сарацинской шлюхой и ее поганого отпрыска! Смерть ему! Он убил нашего отца!

В это мгновенье до меня донесся звон оружия и чей-то громкий, страшный вопль. Воцарилась мертвая тишина, которую прорезал потрясенный голос:

– Пресвятая дева! Безумцы, что вы натворили?! Да покарает вас Всевышний! Вы убили не проклятого язычника, а молодого господина!

Непостижимая игра таинственных сил! Сам того не подозревая, Робер попался в ловушку, которую готовил мне…

– Но где же этот чертов неверный?!

– За ним! В погоню!

– Отомстим за наших сеньоров!

Я не стал дожидаться, пока они исполнят свое грозное намерение, и кинулся в противоположный конец коридора. Невероятно, но он вывел меня к двери, распахнутой во двор! Я добежал до стражника и сбивчиво попросил его поскорей открыть ворота. В темноте он не мог видеть моего безумного лица и перепачканной кровью одежды. Немало удивленный, он все же открыл мне ворота, и я оказался на свободе…

Но к чему мне теперь была эта ледяная, бессмысленная свобода?.. Куда мне было бежать, окровавленному, задыхающемуся, потрясенному? У кого искать спасения?.. Каким несчастным и безмерно одиноким чувствовал я себя посреди этой бескрайней равнины, под порывами злого, зимнего ветра…

Но у меня не было времени предаваться этим печальным и горьким мыслям. Я знал, что разъяренные вассалы из замка непременно бросятся за мной в погоню.

И тут меня осенило удивительное откровение. Не стоит бежать в сторону моего замка. Слугам дяди скорее придет в голову искать меня там. Не отправиться ли мне тогда в монастырь Сен-Реми? Стены священной обители укроют своей сенью и самые кровавые деяния. В них может найти убежище и самый отверженный преступник…

Изнемогая от усталости и переживаний, я поплелся в сторону монастыря. Мои ноги увязали в снегу, ветер больно хлестал в лицо, колени подкашивались, но я находил в себе силы идти дальше…

Вдруг, когда на горизонте уже показались острые башни монастыря, до моего болезненно напряженного слуха донесся отдаленный конский топот. Они все-таки нашли меня! Из последних сил я бросился бежать. Спасительная обитель была все ближе, но теперь я слышал гневные голоса и звон оружия прямо у себя за спиной. В то мгновенье, когда я переступил порог церкви, меня настиг страшный удар меча. Жгучая, острая боль рассекла мне спину. Я упал на колени. Но, в ту же минуту поднявшись, устремился к алтарю.

Закрыв глаза, я крепко обнял золотую, сверкающую сотней искр, алтарную створку и приготовился к смерти. Истерзанный, жестоко страдающий от боли, забрызганный своей и чужой кровью, отчаявшийся и убитый горем, я не взывал к богу. Помертвевшими губами я произносил имя моей обожаемой матери, с которой я жаждал воссоединиться сразу же, как только закончатся мои жестокие земные муки…

– Смерть сатанинскому отродью! – воскликнул один из вассалов, замахнувшись мечом.

Но тут вдруг чьи-то белоснежные, сверкающие рукава, накрыли мои плечи, словно крылья ангела, и оскорбленный голос, полный глубокого возмущения, торжественно разнесся по ночной церкви:

– Как смеете вы, безумные и недостойные грешники, являться в дом Божий с оружием в руках?!