Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955

Во всех остальных случаях было удобнее и практичнее еще раз пройти исторический путь от натурального обмена до денежного обращения. С той лишь разницей, что теперь традиционные деньги заменяли сигареты. Поскольку торговля за доллары между солдатами и гражданским населением была запрещена, а рейхсмарка в связи с ожидаемой денежной реформой стала слишком ненадежной валютой, вместо банкнот начали использовать сигареты. Сигарета превратилась в каури послевоенного периода. Правда, ее курс колебался, и тем не менее она стала одним из самых надежных платежных средств. Ее малые размеры обеспечивали легкость ее транспортировки, складирования и подсчета. Поэтому пачки сигарет стали чем-то вроде пачек купюр. А по степени недолговечности и эфемерности сигареты даже превосходили деньги. Целые состояния, обменянные на сигареты, улетучивались, растворяясь в облачках дыма. Они дымились, горели всюду, куда ни глянь, но их вечно не хватало. Новое качество сигарет – то, что они стали платежным средством, – повысило их привлекательность до немыслимых, трансцендентных масштабов.[218]

Глава седьмая Поколение «Фольксваген Жук» занимает свое место в строю

Денежная реформа. Второй «час ноль»

Двадцатилетний британский солдат Крис Хауленд сидел в ночь с 17 на 18 июня 1948 года в гамбургской студии BFN (British Forces Network). Все остальные сотрудники уже ушли. Шеф отдела музыки и любимый во всей Северной Германии диджей, почитаемый и немецкой публикой за широкое использование поп-музыки в своих программах и свободную манеру вести передачи, как раз только что попрощался со слушателями композицией Бенни Гудмена «Throwing Stones at the Sun», когда в студию вошли два британских военных полицейских. Хауленду стало не по себе: появление полицейских обычно не предвещало ничего хорошего. Однако они всего лишь вручили диджею запечатанный почтовый конверт и попросили передать в эфир его содержимое в 6.30 утра, когда он начнет утреннюю передачу «Wakey-Wakey». «Будет сделано», – пообещал Хауленд и собрался покинуть студию. Но не тут-то было! Полицейские велели ему положить конверт на стол и вместе с ними ждать, когда снова запоют птицы, над разрушенным городом взойдет солнце и снова настанет время для «Wakey-Wakey».[219]

Утром Крис Хауленд вскрыл конверт и прочел в эфир: «Первый закон по реорганизации германской денежной системы, обнародованный американскими, английскими и французскими оккупационными властями, вступает в силу 20 июня. Действовавшая до этого денежная единица, рейхсмарка, с 21 июня изымается из обращения. Новая денежная единица называется немецкой маркой».

Этого момента многие немцы ждали давно. Ходили упорные слухи об обвале рейхсмарки. Поскольку в нее никто уже не верил, все, у кого еще были солидные запасы рейхсмарок, пытались перевести их в материальные ценности. Рядом с миллионами голодающих немцев жили сотни и тысячи таких, кто не знал, куда девать деньги, и купался в нелегальной роскоши, тратя на это астрономические суммы. Недоверие к рейхсмарке привело к тому, что торговцы стали все активнее придерживать товары, приберегая их до лучших времен, когда появится новая, твердая, валюта, которая станет путевкой в будущее. В начале лета 1948 года в магазинах зияли пустые прилавки и полки; все словно затаили дыхание.

И вот день Икс наступил. От дикторов BFN слушатели узнали подробности о том, как все будет происходить. Каждый получит по 40 немецких марок, которые можно будет забрать 20 июня в пунктах выдачи продуктовых карточек в обмен на шестьдесят рейхсмарок. Через месяц можно будет получить еще 20 немецких марок, только теперь уже за 20 рейхсмарок, то есть один к одному. Остаток наличности в рейхсмарках практически пропадал: за 1000 рейхсмарок полагалось всего 65 немецких марок.

Таким образом, около 93 % старой денежной массы было безвозмездно уничтожено. Владельцам этих денег осталось всего 6,5 % их состояния. Протест против этой «исторически уникальной экспроприационной акции» был довольно вялым. Только дельцы черного рынка, по сообщению Spiegel, устроили несколько громких демонстраций против реформы, последствия которой они-то как раз со своим звериным чутьем заранее точно просчитали. За день до объявленной даты «около сорока торговцев черного рынка прошли маршем протеста перед кёльнским главным вокзалом. В белых кепках, с сигаретами Camel, с бутылками водки в руках и с огромным плакатом: „Переучивание торговцев черного рынка“. А потом, в воскресенье после обеда, они угрюмо стояли перед кельнскими Порта-Нигра – Айгельштайнскими воротами, и толкали американские сигареты по 60 новых пфеннигов за штуку и немецкие Bosco – по 30. Эта непривычная воскресная коммерческая акция не пользовалась успехом».[220][221][222]