Волчья дорога (СИ)

— Что у Вас тут, Холле, за чертовщина творится? — спросил капитан, переводя дыхание.

— Их милость, господин комендант. Немного не в себе, после общения с сыном, вы уж извините. Можно понять старика, молодежь нынче такая непочительная... — Холле отвечал, откровенно издеваясь, скалил зубы, глумливая улыбка плясала по лицу. Капитану очень захотелось его ударить. Но, вместо этого он огляделся — слава богу, чужих нет, только свои, посвящённые в тайну. Хорошо, не придётся лишний раз наводить тень на плетень. Рявкнул команду:

— Все оцепить, лишних не пускать

— Уже, — доложил сержант. Яков оглянулся — точно, парни из роты — тройным кольцом вокруг. Подумал ещё раз, пытаясь прикинуть, что делать дальше. Холле откровенно скалился, стоя у стены. Его все происходящее веселило.

— Рекомендую послать щенка вперед, — проговорил тот, — Они с папой в прошлый раз недоговорили слегка... Да и невестку для их милости было бы неплохо рассмотреть поближе.

Вперёд протолкался Рейнеке-юнкер. Прямой, собранный. Бледный немного, но — держится хорошо. Козырнул.

— Разрешите обратиться, герр капитан.

— Слушаю

— Чертов лис... Майор Холле прав. Извините, но это и впрямь семейное дело. Разрешите пройти вперёд...

Вот тут Яков разъярился не на шутку:

— Семейное дело? Три фута в холке, клыки, что рейтарская сабля и хвост — это у вас семейное, юноша, да? Нет уж, стойте здесь, ждите команды и не лезьте, куда не просят, — тут Яков заметил, как у парня дернулось лицо и сбавил тон. Слегка, — успеете гробанутся, вы ж теперь женатый, юноша...

Заметил Анну, сосредоточенно пробирающуюся к решетке с какой-то тряпкой в руке и рявкнул опять:

— И жену держите, пока тоже не нарвалась. Я с вами скоро сам озверею, хвост выращу и загрызу кого-нибудь...

Тут Яков выдохнул и подумал. Туннель под аркой был тих, молчал внутренний двор, лишь гонял снег и след по камням зимний ветер. Зверь затих. Затаился должно быть. "Может, обойти?" — подумал Яков и отверг эту мысль. В замковых коридорах их капающая слюной милость куда опаснее, чем на плацу, под дулами мушкетов. Вообще, в предложении парня резон был — зверя спустить на зверя. Старый барон, на вид куда страшнее и больше, чем юнкер в образе, но тут Рейнеке и не надо побеждать — просто выманить на чистое место, под выстрел. И все же...

"Посылать сына против отца — грех будет на мою душу, — угрюмо подумал Яков, — А их там и так... Да и солдатский залп, скорее всего, убьет обоих. Нет, надо думать дальше"

Тут Яков огляделся ещё раз, заметил все так же скалящегося майора Холле. Из за решётки — новый рев. Зверь еще здесь, затаился. Ждёт. Капитан поймал глазами майоров взгляд и тоже оскалил зубы:

— А вперёд мы чертова лиса пустим, — улыбка майора пропала враз. Зато улыбнулся Яков. В ответ.

— В конце — концов, чье начальство озверело, майор? Надо было беречь...

И тут новый голос хлестнул по ушам. Резко, хлыстом — по нервам.

— Отойдите все.

Яков перевёл глаза. Их светлость. Ну, конечно. Мир трясется, чудеса бегают, начальники звереют — и все это вдруг без неё?

— Откройте решетку и уберите людей, капитан, — их светлость прошла вперёд. Все так же невозмутимо. Только...

"Только голос у неё какой-то не такой" — подумал Яков. Половиной мозга, вторая судорожно искала вежливую форму к словам "а в уме ли вы?".

Из полутьмы прилетел новый рык, ударил, отразился эхом от стен, скользнул людям в уши. Кто-то в ряду суетливо дернулся — перекрестился. Запутался в руках. Жестью по камням прозвенела упавшая сошка. Сержант выругался — страшно, не выбирая слов.

— Я знаю, что делаю, — добавила графиня, не повернув головы. Только дрогнула лента на шляпке. Вдруг. А потом она обернулась и добавила:

— Пожалуйста.

Для Якова Лесли это слово в ее устах было странно, настолько, что капитан с трудом открыл рот. И выговорил краткое: "выполнять".

Лязгнул замок. Потом скрип — протяжный, выворачивающий душу скрип ржавого железа в петлях. По брусчатке — мелкой дробью шаги. И навстречу — рык и клацанье когтей. Зверь вышел ей навстречу. Показался людям во всей красе — огромный, заросший шерстью от ушей до хвоста с пышной метелкой. Под шерстью вьются узлами мощные мышцы. Красные, злые глаза. Клыки — кривые, кроатской саблей. Яков с удивлением услышал, как лязгнули зубы во рту. Его собственные, капитанские, зубы.

За спиной — короткий стук, лязг курка и осторожный шепот: "освободите прицел, капитан". Мушкетёр Ганс.

И тут же другой:

"что же ты так, — капитан вдруг понял, что говорила их светлость. Не говорила — шептала и ласково. Зверю, застывшему перед ней, — что же ты так. Смотри, как похудел"