Волчья каторга

Иногда Козьму Игнатьевича просто нельзя было остановить: он говорил и говорил, строя кружева фраз такой сложности, что сам едва из них выбирался. Не удивительно, что, явившись к Григорию Ивановичу Стасько где-то без четверти десять вечера, он и купец Леонтьев засиделись у коммивояжера едва ли не до трех утра. Комолый говорил витиевато, иногда начинал новое предложение, забывая закончить первое, так что разобрать суть его слов было не всегда просто. Вот тут-то и приходил на помощь купец третьей гильдии Венедикт Серапионович Леонтьев. Он корректировал информацию, выходящую из уст Комолого, и преподносил ее для судебного следователя уже в удобоваримом и сокращенном виде…

— Я вернулся из своего магазина, что рядом с лечебницей, в половине девятого или около того, — начал свой рассказ купец и потомственный почетный гражданин Комолый. — Через полчаса — я успел скушать только миску борща да лишь пару кусков грибного пирога с хреном — слышу, стучится кто-то. Я решил не открывать, поскольку шибко не люблю, когда мне мешают трапезничать. От этого, знаете ли, страдает процесс переваривания пищи, а это чревато разными болезнями желудка, что мне, как торговому человеку и потомственному почетному гражданину, не с руки, да и неуместно. Представляете, ежели на каком-нибудь заседании земской Управы или городской Думы у меня вдруг начнет пучить живот? Может выйти конфуз или, того паче, непроизвольное испускание гнилостного воздуха, да еще со звуком, что вряд ли понравится собранию уважаемых граждан города Дмитрова. Да и моей репутации, торговой и общественной, такое обстоятельство наверняка нанесет значительный ущерб, и все это может произойти лишь потому, что какой-то вечерний визитер пришел ко мне во время обеда или ужина. А посему ни на какой стук я не стал реагировать и велел прислуге, покудова я не закончу кушать, никого не впускать. Но стук повторился еще и еще. Тогда я велел Геше…

— Это кто? — только лишь и успел вставить Воловцов.

— Что? — посмотрел на него Комолый.

— Это лакей Козьмы Игнатьевича, — быстро подсказал судебному следователю Леонтьев.

— Нет, ничего, прошу вас, продолжайте, — махнул рукой Иван Федорович.

— Так вот… Я велел Геше, чтобы он вышел и сказал этому визитеру, что я ужинаю и никого более на этом дню уже не принимаю. Геша слова мои посетителю передал и вернулся от него со словами, что, дескать, стучался ко мне господин Стасько, Григорий Иванович, коммивояжер, намедни прибывший из Москвы с партиями наручных и карманных часов. Он-де просит передать, что ожидает меня сегодня вечером у себя в нумере меблированных комнат госпожи Малышевой для продажи часов по совершенно не дорогой цене…

— Простите, вы, значит, были знакомы со Стасько? — прервал речь потомственного почетного гражданина судебный следователь.

— Да, я был с ним знаком, — подтвердил купец Комолый, слегка поерзав. — Он уже неоднократно приезжал в Дмитров для продажи часов, брелоков и цепочек к ним и всегда останавливался в меблированных комнатах Глафиры Малышевой…

— Вы уверены, что «всегда»? — переспросил почетного гражданина Воловцев.

— Уверен, — подтвердил свои слова Козьма Игнатьевич.

— И вы были, значит, знакомы со Стасько? — перевел взгляд на Леонтьева Иван Федорович.

— Да, был, — коротко ответил купец третьей гильдии. — У меня часовая лавка в торговых рядах, то бишь, в самом центре города, а Григорий Иванович специализировался аккурат на часах и принадлежностях к ним, причем, отменного качества, так что я иногда покупал у него товар. Немного, но покупал. Вот и в последний приезд Стасько я намеревался купить у него с десяток золотых и серебряных часов и даже подобрал для себя понравившиеся и отложил…

— То есть вы часы для себя выбрали, но оставили их в номере Стасько? — спросил Иван Федорович.

— Именно так, — ответил купец третьей гильдии. — А поутру, как и Козьма Игнатьевич, послал приказчика, чтобы выкупить часы и забрать их.

— Но их забрал убийца и грабитель, — констатировал судебный следователь Воловцов.

— Да, — коротко ответил Леонтьев.

— Хорошо, прошу вас, продолжайте, — обернулся к Козьме Игнатьевичу Иван Федорович.