Волчья песнь

Действительно ошеломлен. Потому что сидел рядом с Альфа-оборотнем и рядом с будущим Альфа-оборотнем, и мое место было рядом с ними. Я принадлежал им. А они принадлежали мне.

Я чувствовал связь. Между нами. Связь со своим Альфой. Связь с моим Джо.

Мы просидели там долгие часы, не говоря ни слова.

* * *

С того момента я стал чаще ходить с ними. Иногда мы просто сидели. Иногда я наблюдал за тем, как Томас и Джо тренируются один на один, выпустив когти и обнажив клыки.

Я снова спросил Томаса:

— Для чего это все?

— Что?

— Поединки. Когти. Зубы. Тренировки. Все это.

— Чтобы, когда придет время, мы смогли защитить нашу территорию.

— От кого?

Он пожал плечами.

— От всех.

— Томас, — начал я. И остановился, потому что не был уверен в том, чего хотел.

Он ждал, как и всегда.

Я хочу укус.

Я подумывал, чтобы сказать это. Я действительно думал об этом. Я уже даже открыл рот, чтобы произнести эти слова, но не смог выдавить их из себя. Я не мог этого сделать.

Томас знал. Конечно же, он знал.

— Я буду здесь, — пообещал он. — Если и когда ты будешь готов. Если не я, то Джо.

— Знаешь, он будет потрясающим, — сказал я. — Благодаря всему, чего ты его научил.

Томас улыбнулся. Это случалось редко, и я был рад, что стал этому свидетелем.

— Альфа силен настолько, насколько сильна его стая.

* * *

Однажды я поинтересовался у Томаса, когда Джо станет Альфой.

Он сказал, это произойдет, когда наступит время.

Я спросил, что же тогда произойдет с ним самим.

И Томас ответил, что станет Бетой сына.

Мне стало интересно, каким будет то ощущение, которое он испытает, отдав все, что пришло к нему с бытием Альфы.

Он сказал, оно будет зеленым.

Я не стал спрашивать, откуда он это знал.

* * *

Иногда Томас отправлял на поляну только нас с Джо.

Бывало мы с ним разговаривали.

А бывало не произносили ни слова.

Томас говорил, что так нужно для укрепления связи между нами.

* * *

Временами возникало ощущение, что они что-то от меня скрывают.

ГЛАВА 12 ЗЕМЛЯ, ПО КОТОРОЙ ТЫ ХОДИШЬ/ПАВШИЙ КОРОЛЬ

Она была на кухне, подпевала радио, когда я спросил:

— Мам, можно с тобой поговорить?

Она оглянулась через плечо, помешивая что-то в кастрюле на плите. Улыбнулась и ответила:

— Привет, милый.

Я едва не развернулся и не выбежал прочь из комнаты. Мне уже исполнилось восемнадцать, а я боялся свою мать.

Должно быть, она заметила что-то в выражении моего лица, потому что убавила огонь на плите и повернулась. Дотянувшись, коснулась моей руки.

— Все нормально?

Я покачал головой.

— Э-э… Возможно? Думаю, да. Наверное.

Она ждала.

Я любил ее. А она любила меня. Поэтому я решился:

— Я полностью уверен, что мне нравятся девушки.

— Хорошо, — ответила она.

— И парни, — добавил я, ладони предательски вспотели.

— Ладно.

— В смысле… ну, ты понимаешь.

Ее глаза слегка расширились.

— О… ты об этом… — мама прищурилась, глядя на меня. — Одинаково?

— Что?

— Тебе нравятся девушки и парни. Одинаково? Или кто-то больше?

Я пожал плечами.

— Может быть, так же. Не могу сказать наверняка, потому что еще никогда не был с парнем, — я поморщился. — Лучше бы я этого не говорил.

— Ну, — она покраснела. — Тебе восемнадцать. Ты можешь… ну, ты понял. Заниматься. Этим. Как взрослый.

— О боже, — простонал я.

— Нет-нет. Все в порядке! — мама явно нервничала. — Я просто… часто где услышишь, что родители просто знают такие вещи о своих детях. Я… не знала, — она нахмурилась. — Это делает меня плохой матерью?

— Нет! Э-э… Нет. Ни за что. Ты… великолепна. В. Маминых делах.

— Окс, — вздохнула она.

— Да?

— Меня не волнуют подобные вещи.

— Какие?

— То, что ты гей или что-то в этом роде.

— Бисексуал, — поправил я, как будто это могло хоть как-то улучшить ситуацию.

— Бисексуал, — повторила мама. — Хорошо.

— Неловко.

— Разве?

— А разве нет?

— Ты выглядишь испуганным, — заметила она.

Я уставился в пол.

— Не хотел тебя разозлить, — выдавил я из себя.

И вдруг ее руки обвились вокруг моей талии, а голова оказалась у меня на груди. Я уткнулся лбом ей в плечо и обнял в ответ.

— Я бы никогда не разозлилась на тебя за то, что ты такой, какой есть, — тихо произнесла она. — И мне жаль, если я хоть раз заставила тебя так подумать.

— Значит. Это не… странно? И ничего такого?

— Окс, — рассмеялась она. — Ты — часть стаи оборотней и спрашиваешь, не странно ли это?

— Ты тоже часть стаи, — поспешно заметил я.

И так оно и было. В какой-то мере. С того момента, как Томас коснулся ее головы, и она осознала, насколько странным может быть мир, мама стала частью стаи. Ей потребовались недели, чтобы принять то, что она увидела, и, возможно, чуть больше времени, чтобы поверить в это до мозга костей. Келли признался, что еще долго чуял ее страх всякий раз, когда она вступала в контакт с их семьей. Я ответил, чтобы он не принимал это близко к сердцу, а он лишь рассмеялся, обнял меня за плечи и сказал, что, конечно же, не станет.

Мама не присоединялась к нам в полнолуние, но Томас настоял, чтобы она тренировалась вместе со всеми, когда у нее появлялась такая возможность. Поначалу она вела себя тихо и неуклюже. Почти ничего не делала.