Волчья песнь

Они услышали мою песнь и пели мне в ответ.

— О боже мой, — прошептала мама и сильнее прижалась ко мне.

Вдалеке раздался шум. Топот лап с когтями по покрытым инеем листьям.

Фиолетовый был гневом.

Синий — грустью.

Зеленый — облегчением.

Из-за деревьев показались оранжевые вспышки. Мерцание красного. Знакомые цвета семьи и дома.

Я мог слышать их в себе, и они говорили: «мы здесь БратСынДругЛюбовь. мы здесь мы стая мы твои и ничто не изменит этого».

Мама всхлипывала, прижимаясь ко мне. Она вся дрожала.

— Они никогда не навредят тебе.

— Откуда ты знаешь? — спросила она, затаив дыхание.

— Потому что мы — стая. — Я отстранился, нежно шикая, когда она попыталась прижаться ко мне ближе. — Все хорошо, — заверил я. — Все хорошо.

Я не отводил от нее взгляд. Медленно спустился по ступенькам крыльца, чтобы не поскользнуться на льду. Мое дыхание разлеталось вокруг меня белыми клубами. Было холодно, но в тот момент, когда я встал на замерзшую землю, меня окружило тепло. Волки бросились ко мне, возбужденно лая, кусая мои пальцы, кисти и руки. Джо встал на задние лапы, положив передние мне на плечи. Он лизнул мое лицо, а я все смеялся и смеялся.

Томас сел, ожидая. Затем издал низкий рык. Остальные замерли вокруг меня и расступились. Когда Альфа поднялся на ноги, я услышал мамин вздох.

Его шаги были медленными и решительными. Томас подошел и положил голову мне на плечо, обвиваясь шеей вокруг моей, нос скользнул по коже и волосам. Из его груди вырвалось рокотание, тихое и довольное. Это был первый раз, когда я позвал их сам. Он гордился мной.

Я стану совершеннолетним через семь месяцев, но, должно быть, я все еще не был мужчиной, потому что мне пришлось сморгнуть слезы.

— Мой отец умер, — прошептал я. Джо заскулил, но не подошел ближе. — Мама думает, мы одиноки.

Рокотание в груди Томаса стало громче, и через узы, что протянулись между нами, я слышал: «ш-ш-ш нет ты не одинок здесь мы здесь не плачь СынСтая не плачь ты никогда не будешь одинок».

Я запустил руки в его шерсть и крепко вцепился в него. Томас позволил предаться этой скорби, потому как знал, мне нужно всего пару мгновений.

Они прошли, как обычно и бывало.

Томас слизал слезы с моих щек, и я тихо рассмеялся.

Он прижался своим лбом к моему, и я сказал:

— Хорошо. Теперь я в порядке. Спасибо.

Томас повернулся к моей матери. Она тихонько выдохнула, шокированная, и сделала шаг назад, ее тело била дрожь.

— Все хорошо, — напомнил я.

— Это сон, — прошептала она.

— Нет.

— Окс! — воскликнула она. — Что это!

Томас встал перед ней, склонив голову. П+рижался носом к ее лбу, и она выдохнула:

— О…

ГЛАВА 11 БОРОТЬСЯ ЗА МЕНЯ/СЕМЬЯ ДЛЯ НАС — ВСЕ

— В каком странном мире мы живем, — произнесла мама, а затем рассмеялась.

А после заплакала.

Стая обнимала ее, пока не взошло солнце и не наступило утро.

* * *

Дни шли своим чередом.

* * *

— Мама в курсе, — признался я.

Гордо закрыл глаза. Я чувствовал связь между нами, пока он пытался взять под контроль свой гнев. Фиолетовый с оттенками синего. Смешиваясь, получался золотой, и я давил на него, пока не понял, что это ревность. Резкие цвета поблекли, когда Гордо наконец выдохнул.

— Это твоя стая, — ответил он, на его лице появилась пустая маска безразличия, а голос прозвучал равнодушно.

Мой фиолетовый запульсировал.

— Папа умер.

Синий, синий, синий.

— Окс. Мне так жаль.

А потом Гордо обнял меня, мы были связаны узами, и я подумал, что он, должно быть, часть меня, а я часть его.

* * *

Незадолго до дня рождения Джесси поцеловала меня в моей комнате. Она прижималась ко мне все ближе, вынуждая пятиться к кровати, пока я не уперся в нее ногами.

А затем сел.

Джесси оседлала мои колени.

Я тихо рассмеялся и подумал о сегодняшнем полнолунии. Мама собиралась в первый раз пойти с нами, просто чтобы посмотреть.

— Думаю, мы должны расстаться, — вдруг произнесла Джесси.

— Ладно, — ответил я.

Последовала тишина.

Она оттолкнулась от меня и встала.

— Окс.

Глаза ее сузились.

— Что?

— И это все? Это все, что ты можешь сказать?

Я был сбит с толку.

— Ты же сама это предложила!

Джесси закатила глаза.

— Предполагалось, что ты будешь бороться за меня.

— Оу.

— Окс.

— Что?

— Ты хочешь за меня бороться?

— Джесси, — начал я. — Зачем ты это делаешь?

Я попытался нащупать нашу связь, чтобы посмотреть, какого она цвета, но вспомнил, что никакой связи нет, и от этого стало немного грустно.

Джесси вышагивала из стороны в сторону передо мной.

— Тебя же постоянно здесь нет.

— Здесь? Я всегда здесь. Это мой дом. Моя комната.

— Нет. Здесь. В смысле рядом со мной. Если я увижу тебя. Если ты не забудешь мне перезвонить. Если не забудешь мне написать. Если, если, если, потому что ты всегда чем-то отвлечен. Тебя постоянно нет. Словно ты охренеть как свободен и где-то в другом месте, а я этого не заслуживаю. Окс, я не заслуживаю подобного.

Джесси была права. Она этого не заслуживала. Так я ей и сказал.