Волчья стая

Несколько позже они поднялись наверх, где в парке, у самого входа в бункер, были выстроены офицеры ставки, охрана и небольшой отряд гитлерюгенда. При появлении зябко кутающегося в шинель «отца нации», все вытянулись и, выбросив вверх руки, проорали нацистское приветствие. Сопровождаемый гостями и кинохроникером, фюрер медленно прошелся вдоль короткого строя, апатично потрепав по щекам нескольких одетых в униформу подростков и, брызжа слюной, обратился к присутствующим с бессвязной речью. Суть ее, как всегда, сводилась к неизбежной победе Германии. После этого вся верхушка, за исключением Бормана, вновь спустилась в бункер, а он, отдавая какие-то распоряжения начальнику охраны, задержался наверху. Возвращаться к своему «патрону» личный секретарь и рейхсминистр не собирался. У него в кармане лежал подписанный Деницем приказ, согласно которому отряду субмарин Роге предписывалось немедленно выйти в море, приняв на борт Бормана и сопровождающих его лиц.

Внезапно завыли сирены, оповещая об очередном воздушном налете и обергруппенфюрер быстро юркнул во двор рейхсканцелярии, где среди других, стоял его черный «хорьх».

— В Потсдам, — с опаской взирая на дымное небо, процедил он сидящему за рулем водителю, и автомобиль тронулся с места. Через час, оставив позади город, машина выбралась на окраину и, прибавив скорость, направилась по запруженной беженцами и войсками автостраде, на юго-запад. В нескольких километрах от города, миновав охраняемый эсэсовцами блок-пост, «хорьх» свернул на неприметную, вымощенную булыжником дорогу и въехал в густой буковый лес. На его опушке, у озера, находился полевой аэродром, со стоящим на взлетной полосе под закамуфлированной сетью трехместным «шторхом»[73], у которого возились механики. Неподалеку от самолета, у бетонного капонира[74] приткнулся неприметный «опель-капитан», а рядом с ним нервно прохаживался коренастый человек вкожаном плаще и надвинутой на лоб велюровой шляпе.

Это был всесильный шеф гестапо Генрих Мюллер. В свое время Борман помог ему стать членом НСДАП и с этого момента регулярно пользовался услугами тайной полиции. Сотрудничество было взаимовыгодным и, оставаясь в тени, эти двое знали и могли многое. Еще месяц назад, встретившись на одной из конспиративных квартир Мюллера, они пришли к обоюдному соглашению — в удобный момент покинуть Рейх и натурализоваться в Южном полушарии. Это было реально, ибо, являясь помимо прочего, казначеем партии, Борман имел доступ к ее многочисленным счетам, надежно укрытым в швейцарских банках, а Мюллер располагал обширной агентурной сетью в Европе и ряде латиноамериканских стран.

— Наконец-то, Мартин, — произнес он бесцветным голосом, пожимая Борману руку. — У меня все готово, — и указал на самолет.

— Хорошо, — буркнул тот. — Зовите летчика.

Через минуту перед беглецами предстал человек в летном шлеме и комбинезоне.

— Обер-лейтенант Гросс! — щелкнул он каблуками.

— У вас все готово? — поинтересовался Мюллер.

— Так точно, господин группенфюрер.

— Тогда в путь. Летим на Свинемюнде. И вся троица направилась к самолету, с которого механики по знаку летчика принялись снимать маскировочную сеть.

Когда все заняли свои места «шторх» взревел двигателем, покатился по взлетной полосе и, набирая высоту, взмыл в небо.

В Свинемюнде самолет приземлился на таком же неприметном аэродроме, где прибывших ждал бронетранспортер с охраной, доставивший их в отряд.

Ознакомившись с врученным ему Борманом приказом, Роге нахмурился.

— К сожалению, господа, я не смогу предоставить вам отдельные каюты.

— О! Не беспокойтесь, капитан, мы такие же солдаты, как и все, — смиренно произнес Борман. — Обойдемся одной.

— В таком случае, прошу на борт. Мы выходим немедленно.

Вопрос о конечном пункте плавания не стоял. Гостям он был известен, а у Роге на этот счет имелся заранее полученный от Гота пакет, который надлежало вскрыть в строго определенной точке.

Ночью, под гул далекой канонады, отряд субмарин вышел из гавани и взял курс в открытое море.

К утру, определившись по звездам, корабли один за другим исчезли в пучине. Потянулись долгие часы подводного плавания.

Роге, обладавший опытом командования «волчьими стаями», вел свой отряд проторенным путем в режиме радиомолчания. Всплывали только ночью, для подзарядки аккумуляторных батарей, уточнения курса и обмена световыми сигналами.

Вечером 9 мая радист принес в каюту Роге перехваченное сообщение «Би-Би-Си» о капитуляции Германии.

— Не советую вам распространяться об этом, — приказал ему тот и спрятал бумагу в карман. Затем Роге прошел в смежную каюту и сообщил новость «пассажирам».

— Кто подписал акт капитуляции? — прохрипел, тяжело ворочая шеей Борман.

— Кейтель, Фридебург и Штумпф.

— Грязные свиньи! — взорвался рейхсминистр. — Их нужно рас…!!

— Полноте, Мартин, — спокойно оборвал его Мюллер. — Это было неизбежно. А что с фюрером?

— Покончил собой.

— Прискорбно, — пожевал губами группенфюрер. — Но это был для него единственный выход. А нам предстоит выполнить свою миссию. Ведь так, капитан? — взглянул он на Роге.