Волчий уголок

– Почему так мрачно?.. – огорчился дядя Петя. – Конечно, одно деревце – на кнутовище, второе – на бондарную клепку… А десятое доживет до тысячи лет и станет памятником природы, охраняемым государством.

– Это раньше так было, а сейчас развелось слишком много любителей пощелкать кнутом.

– И мало любителей посадить дерево, – многозначительно добавил дядя Петя.

Славик начистил полную пригоршню желудей. Некоторые сразу развалились на одинаковые половинки с гладенькими поверхностями на месте раскола.

– Вымочить надо, – сказал отец.

– Для кофе не стоит, – вмешался дядя Петя. – Исчезнет кофейная горечь. Вымачивают для еды. Можно потом поджарить и есть в виде сухариков.

– Давайте вымочим… – Славик подозревал, что вряд ли ему понравится горький желудевый кофе. – Только где?.. Посудина нужна…

– Ты же робинзон. Идем!.. – отец направился к озеру.

Через минуту Славик сидел рядом с ним на корточках возле прозрачной воды, укрывающей белый озерный песок. Отец высыпал желуди в воду. Они плавно опустились на дно. Вдвоем они надвинули со все сторон низенькие песочные валики.

– Вот пусть и вымачиваются сколько надо.

– Какой-нибудь зверь съест, – предсказал Славик.

– Сомневаюсь, что есть здесь звери, способные на такие подвиги. Разве что другие робинзоны, – засмеялся отец.

* * *

Вечер выдался удивительный. Даже им из-за зубчатой стены накрепко замерших елей стал виден край золотой зари в полнеба. В который раз они пожалели, что по вечерам не могут видеть закат. Почему-то взрослым обязательно хотелось взглянуть на опускающееся светило, хотя они постоянно хвастались, что каждое утро видят его восход. Восход видел иногда и Славик, но воспринимал без восторга. Больше нравилось остывающее солнце: все успокаивается, стихает ветер, везде умиротворенность и довольство после хорошо прожитого дня. Утром оно выползает холодное, долго разогревается, долго рассеивает ночную дымку, долго сушит холодную росу. И часто с самого утра малозаметные поначалу полоски облаков начинают сгущаться, закрывают ненадолго показавшееся солнце, потом поднимается ветер, и день в конечном итоге испорчен.

Не любил Славик восходы еще и потому, что всегда страшно хотелось спать в это время.

Озеро застыло. Всегда радовала его неподвижность, предсказывающая спокойную ночь и погожее утро. Если же вечерний сиверко синил и рябил мелкими морщинами воду, к ночи начинали важно и глухо шуметь ели, лететь из темноты капли дождя, а огонек потухающего костра начинал метаться и пускать дым в разные стороны. После такого вечера трудно было ожидать утром хорошей погоды.

Сегодня взрослые в один голос согласились, что ночь будет ясная и, возможно, холодная: слишком сочным был закат. К их удивлению заря начала гаснуть, а по-прежнему было тепло.

Свет костра и затянувшийся ужин помешали им увидеть первые звезды. Когда отец дожег на углях всевозможный сор, и они собрались укладываться, все трое обратили внимание на небо.

Необычно ярко светились звезды. Множество их высыпало на черном небе, на белесой ленте Млечного Пути.

Они постояли несколько минут, и глазам, забывшим свет костра, звезды показались до предела налитыми светом.

– Прямо махровые, как гвоздики, – первым сказал Славик.

– И перемигиваются, мерцают. – добавил дядя Петя.

Отец был настроен более прозаически. Он обратился к Славику:

– Медведицу Большую хоть знаешь?

Славик пренебрежительно фыркнул. Детский вопрос. Он знал даже Малую. Теперь, когда отчетливо виднелась каждая звездочка, он без труда нашел вывернутый ковшик Малой Медведицы, на конце ручки которого была неподвижная Полярная Звезда. Не то что в городе, где свет фонарей и окон осветляет небо, и на нем слабо блестят только самые яркие звезды.

– Когда-то я неплохо знал звездное небо, – сказал отец. – В конце концов даже увидел на небе ту несуразную медведицу с длинным хвостом, которую рисуют в книжках. До этого не мог и вообразить, что цепь звезд действительно может быть похожа на контур зверя.

– Какая это медведица. Самый настоящий ковш, – захотелось поспорить Славику.

– Да она же огромная. Ковш – всего лишь часть ее хвоста… Я и сам теперь уже ничего не вижу, – вздохнул отец. – Для этого нужны вот такие звездные ночи, звездный атлас, картинки из старинных астрономических учебников и азарт.

Славик решил, что хватит последнего. Долго шарил глазами по всему небу, но так и не смог вообразить на нем нечто похожее на зверя.

– Ты как изучал созвездия? – спросил он отца.

– Так вот, как мы сегодня. Наш школьный физик устраивал ночные занятия по астрономии. Мы в свое время не пялились часами в телевизор, где один кретин с надутыми мышцами стреляет из пистолета раз пятьдесят в другого точно такого, а тот подходит и бьет первого по морде. Вы в это время слюни от восторга пускаете…

– Я не пускаю. – сердито сказал Славик.

Отец стал говорить мягче.

– Стрельба – это серьезно и страшно. В «Комсомолке» было интервью с милиционером. У него возле головы всего одна пуля просвистела, и та снится по ночам… – он замолчал.

Все смотрели на звезды.