Волчина позорный

— Ты «куму» на «зону» вернул троих с воли. Естественно, они сказали, кто их поймал. Они убили пять человек по линии подпольного производства на базе «Большевички». Он понял, что ты раз взялся, то и остальных отловишь. А это ему надо? Бойцы-то были проверенные, успешные. С них он денег поимел кучу. Лично я платил за двоих первых. И не сотни рублей. Тысячи. Но грохнули-то всех неугодных вольные наёмники. А ты их затолкал обратно на шконку. И раньше другие люди Серебряковские тоже людей убивали. Нитка длинная. У вас о многих убийствах просто не знают. Никто не заявлял. Чужие, значит, приезжие были. А есть и просто «глухари». Не нашли исполнителей. А если ты лично всю нитку потянешь и размотаешь клубок? У него, «кума», будет провал. Армия развалится. Это, Санпалыч, он тебя пугает. Озверел. Предупреждает. Уверен, что именно ты на шконки вернёшь ему всех и по прежним, ранним убийствам.

— Да ему проще меня грохнуть без этих аттракционов, — усмехнулся Малович.

— Если тебя убить, самого известного и умелого сыщика, то поднимется вся областная милиция, городская, КГБ подключится. Такой шмон устроят, малины все прихлопнут и освободившихся из «четвёрки» всех по адресам и рабочим местам выловят. И «кума» тогда уж точно зацепят. Допросят по КГБшному. Если КГБ жестко за Серебрякова ухватится, то ему хана. Комитетчики все цеха найдут и кто-нибудь да расколется, назовёт Серебрякова. Орлы из КГБ свои методы разоблачения имеют — не дай бог их испробовать на себе.

— Ну, ладно. Пусть он резвится и ждёт, когда я в штаны наложу, — Александр Павлович глотнул лимонада из бутылки. — А мы сейчас поедем к нему и ты начнёшь договариваться. Скажешь, что никуда не уезжал, а просто шум пустил. Ты знаешь, что я тебя ищу и спрятался в городе у надёжного человека. А убийцы тебе нужны те, про которых мы уже говорили. Надо завалить Хабибуллина, директора универмага. Ну, мол, запросил слишком много за девять швейных машин, которые уже стырил и правильные документы выправил. Но жадный. На его место, скажи, поставят другого. С новым, может, проще будет. А второй кандидат — Марченко, директор завода кожзаменителей. Говорит всем подряд, что знает, кто убил его шофёра. Короче, приговорил себя. Всем своим рассказал, мол, а они тебе доложили. И добавь ещё, что я не шибко-то прицельно тебя ловлю. Так, между прочим. Знакомые твои, милиционеры из нашей конторы, узнавали. Так я сейчас вроде как разыскиваю одного слесаря, который по пьянке двух дружков зарезал. Понял, Иваныч?

— Ну, всё! Я готов. Поехали, — Русанов поправил на себе пиджак и галстук. Приосанился.

— Я тебя высажу за пару кварталов до его служебного корпуса. А после него иди домой. В четыре утра жди. Подъедет Володя Тихонов. Ну, остальное я говорил уже. Поехали.

Всё, чего не хочешь делать, но надо, обязательно получается чаще всего лучше, чем дело желанное и любимое. Там ты расслаблен, всё тебе знакомо до самого тонкого движения. А если противится душа чему-то, значит, расслабляться не станешь. Наоборот. За каждым движением и словом контроль будешь держать жесткий.

Шура высадил Русанова метров за триста до управления ИТК, развернулся и уехал на работу. «Кум» в кабинете вставлял пистон старшему лейтенанту в грязной форме и нечищеных сапогах.

— Да мы же бригадира на стройке склада из канализационного люка вытаскивали. Лично я лазил до дна. Они чифиру перепили и никакой координации движения. Ну, он туда и ссыпался как-то. Лежит и орёт. Мы с Коваленко полезли вниз, а старшина Шахматов его наверху принимал. Сейчас я всё постираю и поглажу, сапоги отдраю. Извините уж, товарищ подполковник. Виноват.

— Заходи, садись, Алексей Иваныч. А ты, старлей, давай бегом и через два часа зайдешь. Проверю. Что ко мне привело, Иваныч? — Серебряков со стула поднялся, подошел и приобнял Русанова. — Не поймал тебя этот шустряк- Малович? Мы его маленько в тонусе держим. Ну, ты слышал, наверное, от своих? Дом ему продырявили, постреляли. Пусть почешет затылок да подумает — надо дальше в наших делах копаться или хватит. Троих-то он мне прислал обратно. Сидят пока. Но я уже договорился. Прокурор через пару месяцев даст им условно-досрочное. Пусть делом занимаются, а не на параше о жизни философствуют. Ну, так чего тебе?

— Я по делу…

— Тогда пошли говорить на воздух. Там как-то лучше думается.

Русанов сообразил, что кто-то «кума» пугнул, будто всем крупным руководителям «жучки» ставят в кабинеты комитетчики. Приходят то телефоны проверять, то электричество и ставят так — хрен найдёшь. Знают дело.

— Надо двоих для тонкой работы, — Русанов потер тремя пальцами друг о друга. — Работа тонкая имы заплатим нормально. Три тарифа.

Во дворе он почти слово в слово повторил то, что объяснял Малович.

— Да у меня других полно. Не хуже, — улыбался «кум»