Волчица и пряности. Том IV

Именно этот мужчина, из-за своей тучности похожий скорее на хозяина мясной лавки, нежели мельницы, вышел к путникам, как только стало известно, что они приехали продать пшеницу.

— Да, здесь мука и зерно — поровну того и другого, всё — высшего сорта.

— Вижу-вижу. Вкуснейший хлеб можно испечь. Только вот ведь какое дело: в этом году рожь уродилась на славу. Поэтому, сами понимаете, не до пшеницы теперь.

В самом деле, на просторном складе лежали груды мешков, похоже с зерном, а на стенах висели таблички, на которых мелом было написано место доставки.

— Но пшеница, конечно же, товар чрезвычайно прибыльный. Купили бы с удовольствием, да заплатить нечем.

Другими словами, рожь, которая неизменно пользовалась спросом, ценилась гильдией больше, чем пшеница, годившаяся на продажу лишь богачам, — ещё неизвестно, купят ли. Кроме того, в захолустье дорожат налаженными связями: пока крестьяне каждый год исправно привозят на продажу рожь, можно не бояться разорения, если вдруг появятся новые торговцы.

— Вы, верно, странствующий торговец? Новый рынок осваиваете?

— Да нет, просто решил товар продать по дороге.

— Даже так. А едете куда?

— Собираюсь в Ренос, но перед этим думал заехать в одно место.

Линдотт захлопал глазами: город Ренос находился севернее Энберга, и владелец торговой гильдии (пусть та и была по сути мучной лавкой), конечно, знал о нём.

— Далеко же вы собрались… — протянул он, очевидно желая сказать, что обычно дальше Энберга торговцы не заезжают.

— В общем-то, собрался я пока в Терэо, — проговорил Лоуренс, и тут уже его собеседник не смог скрыть изумления.

— Да зачем же вам в Терэо?

— Есть у меня дело в тамошней церкви. К слову, не подскажете ли мне заодно туда дорогу?

Взгляд Линдотта сделался задумчивым, будто его спросили о цене на товар, который торговец продавал впервые.

— Вы не заблудитесь: ехать всё время прямо и прямо. Полдня пути на повозке, хоть дорога не из лучших, — наконец ответил он.

Судя по его удивлению, в Терэо было совершенно нечем заняться.

Линдотт что-то промычал, а затем взглянул на повозку Лоуренса:

— На обратном пути сюда завернёте?

— Простите, возвращаться я буду другой дорогой.

Вероятно, Линдотт думал забрать пшеницу сейчас, а расплатиться хотел, когда Лоуренс будет возвращаться, но тот не собирался налаживать в этих краях торговые связи.

— Что ж, тогда жаль, но, видимо, сделка не состоится.

Линдотт сокрушённо вздохнул, но в его сожаление верилось лишь наполовину.

Покупать отборную пшеницу у незнакомого торговца — всё равно что испытывать судьбу: кто знает, чистая ли мука или не без примеси; к тому же прекрасный вид товара не говорил о хорошем качестве — испечёшь из такой муки хлеб, а его и есть-то нельзя. Но, купив пшеницу в долг, можно сбыть её аристократу из глубинки или избавиться как-то иначе, если качество подведёт.

Впрочем, Лоуренс не торопился продавать свой товар, поэтому, поняв, что сделка не состоится, просто пожал руку Линдотту:

— Видно, пшеницу всё-таки легче сбыть в виде готового хлеба, нежели как муку.

Вкусный хлеб или нет, узнать очень просто — достаточно его надкусить. Здесь лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать речи, воспевающие качество муки.

— Ха-ха! Да уж, все мы, торговцы, так считаем. Но попробуй заикнись об этом при хлебопекарях — сразу вспыхнет ссора.

— А вам приходится с ними считаться?

— Ещё как. Ведь едва те узнают, что кто-то, кроме них, печёт хлеб, придут к тому со своими каменными скалками.

Торговцы должны торговать, а пекари — печь. В городе каждый занимается своим делом, поэтому подобные шутки в порядке вещей. Конечно, огромная прибыль ждёт того торговца, которому удастся прибрать к рукам всё — от закупки зерна до выпечки хлеба, ведь превратить собранный урожай в съедобный хлеб требует большого труда и множества рабочих рук.

— Ну что ж, даст Господь, ещё увидимся…

— Если увидимся, вы уж нас не обидьте…

Лоуренс улыбкой ответил Линдотту, и они с Холо уехали из гильдии.

Жаль, что не удалось продать пшеницу, но беспокоился он больше о другом: Холо всё это время молчала.

— Что-то ты и слова не проронила…

Холо что-то невнятно буркнула на осторожное замечание Лоуренса, а затем вдруг заявила:

— Послушай. Хозяин гильдии сказал, что до Терэо полдня езды?

— Что? А, ну да.

— Тронемся сейчас — прибудем к вечеру? — спросила она с нажимом.

Лоуренс отодвинулся от неё и кивнул:

— Но не лучше ли нам передохнуть? Ты и сама устала.

— Отдохнуть можно и в Терэо. Коли мы туда едем, лучше поскорее отправляться.

Тут Лоуренс понял, откуда столько напряжения в её голосе: Холо не терпелось встретиться с монахом, который собирал предания о языческих богах. Ни словом, ни жестом не выдала она своего желания: упрямая и порой до смешного гордая Волчица, верно, считала, что ей вовсе не к лицу, как маленькой девочке, постоянно торопить своего спутника. Но стоило заветной цели стать ближе, и заглушённое было чувство вспыхнуло с новой силой.

А ведь сама Холо наверняка устала, но, похоже, нетерпение сердца пересиливало всё остальное.

— Хорошо, но давай хотя бы поужинаем. Для горячей еды ведь время найдётся?