Волчица и пряности. Том IV

— Мо… монахиня? — Юноша изменился в лице.

В самом центре Энберга стояла огромная церковь, поэтому деревенька Терэо не могла быть средоточием языческой веры. Даже в северных землях Проании языческая деревня никак не могла вырасти под боком у города с большой церковью: сельчанам понадобилось бы слишком много военной мощи, иначе их сотрут в порошок.

«Да в Терэо и своя церковь должна быть», — подумал Лоуренс, по-прежнему не понимая удивления мельника, и от последнего это не укрылось.

Похоже, парня интересовал именно торговец, а не его спутница.

— Хорошо-хорошо, господин странник. Больше я тебя не задержу. Но послушай-ка меня: не вези монахиню в Терэо.

— Хм…

Казалось, в этом предупреждении крылся особый смысл. На всякий случай Лоуренс на козлах незаметно пнул Холо по ноге, в ответ на это девушка кивнула.

— Это почему же? Мы ведь едем в церковь Терэо по делу. Отчего же монахине нельзя в церковь? Или…

— Н-нет, церковь ты там найдёшь. Отчего?.. Да вот, не в ладах они с людьми из церкви Энберга.

Лицо парня вдруг посуровело, глаза сверкнули, и эта неожиданная перемена придала ему сходство с беглым разбойником. Лоуренс оторопел от столь внезапной враждебности, но вовремя вспомнил, что перед ним мельник.

— Я к чему. Если туда ещё и монахиня пожалует, только хуже будет. Потому и не советую.

И так же быстро враждебность исчезла: юноша сделался приветлив, как прежде. Его настойчивость, однако, настораживала. С другой стороны, зла он путникам явно не желал, и Лоуренс решил, что устраивать допрос на ровном месте не стоит.

— Ну что ж, будем осторожны. Не выгонят же нас с порога, едва увидят?

— Это вряд ли.

— Так что спасибо тебе, учтём. Пожалуй, мирское одеяние должно уберечь от неприятностей.

Юноша с облегчением кивнул:

— Да, сменить одежду не помешало бы.

Так вот к чему он вёл, когда принялся убеждать их с таким рвением.

— Да только что же вам в церкви понадобилось?

— Дорогу спросить хотим.

— Дорогу?

Озадаченный, юноша потёр щёку:

— Вот как… Я решил было, что ты к нам торговать. Сам ведь странствующий торговец?

— Ну, а ты — мельник.

Парень понял, что его только что щёлкнули по носу, и рассмеялся, но тут же поник:

— Эх, а приехал бы к нам торговать, я бы тебе пригодился.

— Пригодишься, если приеду. Теперь-то всё?

Мельник явно хотел сказать что-то ещё, но, видимо, не нашёл нужных слов. Коротко кивнув, он освободил дорогу. В его взгляде читалось сожаление. Хотя парень, очевидно, вовсе не охотился за чужими секретами, поэтому Лоуренс отпустил поводья, протянул ему руку и, глядя прямо в глаза, произнёс:

— Имя моё — Крафт Лоуренс. Как тебя называть?

Парень тут же просиял и подбежал к повозке:

— Эван! Гийом Эван!

— Эван. Хорошо, я тебя запомню.

— Да! Уж запомни, будь добр! — сказал Эван громко (так громко, что, будь лошадь Лоуренса пугливой, тут же встала бы на дыбы) и крепко, изо всех сил пожал руку новому знакомому.

Он отошёл от лошади и уже с порога мельницы прокричал:

— И по дороге назад сюда загляни!

Почему-то эта картина — белый от муки юноша, стоящий возле чёрной деревянной мельницы и провожающий тоскливым взглядом уезжающую повозку, — вызвала щемящее чувство одиночества. Мгновение спустя, как Лоуренс и ожидал, Холо обернулась и махнула мельнику рукой, на что удивлённый Эван сначала пожал плечами, а потом расплылся в улыбке и замахал обеими руками. Впрочем, радовался он не как юноша, к которому проявила благосклонность очаровательная девушка, а скорее как мальчик, который вдруг обрёл друзей.

Дорога, слегка изгибаясь, уходила вправо, и вскоре мельница Эвана скрылась из виду, после чего Холо развернулась лицом к дороге.

— Хм. В мою сторону он и не посмотрел, всё на тебя пялился, — сказала она с досадой.

Лоуренс рассмеялся, сделал глубокий вдох и так же глубоко выдохнул:

— Видишь ли, он мельник, а жизнь у них не сахар.

Холо бросила на спутника заинтересованный взгляд и склонила голову — она казалась прехорошенькой, когда так делала. Должно же быть объяснение тому, что мельник даже не взглянул на такую красавицу, но с удовольствием пожал руку Лоуренсу, и объяснение нашлось, но совсем не весёлое.

— Мельники как пасту́шки: дело делают нужное, но нигде их не жалуют — ни в городе, ни в деревне.

Такое отношение встречается не повсеместно, но вряд ли эта мельница пользовалась уважением и любовью жителей Терэо.

— Так вот. Возьмём твой нагрудный мешочек с зерном.

Лоуренс говорил о мешочке, который висел у Холо на шее и сейчас был скрыт под несколькими слоями одежды. В нём лежало хлебное зерно, хранившее душу Волчицы.

— Представь, что всё это зерно обмолотили и перетёрли жерновами. Много ли муки из него выйдет?

Холо, не ответив, уставилась себе на грудь, — похоже, хранительница жатвы, способная подарить хороший урожай или наказать плохим, ответа на этот вопрос не знала.

— Пускай зерна у нас будет вот столько. — Лоуренс отпустил поводья и пальцем в воздухе нарисовал над левой ладонью горку. — А после помола получим самое большее вот столько.

Теперь он уже не рисовал, а сомкнул указательный палец с большим, сформировав крохотный кружок, который и показывал объём получившейся муки.