Волчица и пряности. Том IV

— Диву даёшься, как же мало муки остаётся после помола. Каково же людям, что каждый день трудятся в поле до десятого пота, выращивают колосья, молятся богам жатвы, наконец собирают урожай, а потом видят полученную муку — ничтожный итог своих стараний?

Холо лишь невнятно промычала в ответ.

— Про мельников принято говорить, что у них шесть пальцев на руке: один растёт на внутренней стороне ладони, чтобы воровать муку. Кроме того, мельницы зачастую принадлежат землевладельцам. Помол зерна облагается налогами, но не станет же землевладелец собирать их самолично. На чьи плечи, по-твоему, ляжет эта работа?

— На плечи мельников, чьи же ещё.

Лоуренс кивнул и продолжил:

— Платить налоги никто не любит. Но собирать-то их надо, куда деваться. На ком же тогда люди будут вымещать злобу?

Холо сообразила мгновенно — человеком она не была, но мир людей знала лучше многих его представителей.

— Вот оно что. Юнец к тебе подлизывался, а не ко мне.

— Угадала, — кивнул Лоуренс со вздохом, завидев впереди домики деревни Терэо. — Пожалуй, он спит и видит, как бы из своей деревеньки уехать.

Помол зерна — незаменимый, ценный труд, но наградой за него будут лишь недоверие, неприязнь и неблагодарность. Печальнее всего здесь то, что чем тоньше помол, тем пышнее будет хлеб, но тем меньше муки получится из того же зерна, поэтому любое желание сделать лучше встретят враждебностью и непониманием.

Холо смотрела на дорогу, всем своим видом показывая, что сожалеет о проявленном любопытстве: уж ей-то история показалась до боли знакомой.

— Но работа нужная, хоть не каждый это понимает.

Лоуренс погладил Холо по волосам, перед тем как взять поводья, и девушка тихонько покачала головой.

Убогой деревенькой Эван окрестил Терэо незаслуженно: город от деревни принято отличать по наличию городской стены, даже если стена эта — ветхая деревянная изгородь. Что до Терэо, то для деревни поселение выглядело слишком благоустроенным.

Пускай плотной застройки, характерной для города, здесь не наблюдалось и дома беспорядочно заполняли собой пространство, однако встречались каменные здания, а в той части деревни, которая была похожа на центр, пролегала ровная, без ям, дорога, хоть и немощёная. Сама церковь, с башней и колоколом, притягивала взгляд издалека — настолько большой она оказалась.

В самом деле, лишь стены не хватало Терэо, чтобы называться городом с полным на то правом.

Холо, вняв совету Эвана, поверх своего одеяния натянула плащ Лоуренса и перевязала его шнурком на шее — получилась накидка от дождя. Девушка решила, что так будет лучше, ведь в обычной одежде нежность и изящество черт простой горожанки привлекли бы ненужное внимание, которого Холо и без того хватало.

Когда она переоделась, Лоуренс направил повозку в сторону домов. Отсутствие городской стены означало отсутствие ворот, а следовательно, пошлин для странников на въезд. Повозку даже не подумали остановить, и Лоуренс только поклонился, заметив, что мужчина, выравнивавший охапки с соломой, бесцеремонно уставился на него.

Вокруг было пыльно, все дороги, кроме главной улицы, изрыты ухабами, а одноэтажные дома — что каменной кладки, что из деревянного сруба — выглядели просторными. Возле некоторых домов росли большие сады — такого в городе не увидишь. Иногда приходилось объезжать сложенные грудой связки соломы — признак собранного урожая. Попадались поленницы дров для топки зимой. На улицах было очень мало людей: деревенские жители встречались реже, чем курицы и гуси, выпущенные покормиться; при этом местные, все как один, провожали повозку долгим взглядом.

Порядки здесь были скорее деревенскими, нежели городскими. Лоуренс ощутил себя чужаком на этой земле — а ведь казалось, он давно позабыл это чувство. Выходец из бедной деревеньки, торговец очень хорошо понимал, что жизнь в сельских краях почти лишена развлечений и путники становились предметом пристального интереса.

Между тем повозка добралась до площади, окружённой домами, на которой стояла огромная каменная глыба. Вероятно, это была центральная площадь Терэо. По металлическим вывескам, прикреплённым к краям крыш, угадывались гостиница, пекарня, кабак, а также ткацкая мастерская. Выделялось здание с огромными воротами — наверняка место для молотьбы собранной пшеницы и просеивания муки. В остальных домах, видимо, жили влиятельные жители деревни, тут же возвышалась церковь.

Конечно, в таком месте собирались люди, играли дети, и многие с любопытством поглядывали на путников.

— Какой большой камень. Для чего он? — спросила тем временем Холо. Похоже, всеобщее внимание её не беспокоило.

— Видимо, для церемоний во время праздников, танцев, да и деревенские собрания около него проводят.

Гладко отполированная глыба была Лоуренсу по пояс; к ней приставили деревянную лестницу, чтобы взбираться наверх, — очевидно, каменная плита на площади стоит не просто для украшения.

Впрочем, правду о назначении загадочного сооружения могли поведать только жители деревни, поэтому Холо кивнула, удовлетворившись ответом, и поудобнее устроилась на ко́злах.