Волчок

– Здравствуйте, друзья. Пожалуйста, на минуту закройте глаза, но не для того, чтобы заснуть, а чтобы открыть их по-новому. Попробуйте определить, сколько весят ваши веки, сколько в них тепла. Попробуйте, не открывая глаз, увидеть цвета: синий… синий, как васильки, синий, как летние сумерки, синий, как покой… Красный, как мак, красный, как кленовые листья, красный, как жар углей…

Голос Карина становился таким ласковым, точно исходил уже не от него, а звучал откуда-то у тебя изнутри.

– …Теперь попробуйте увидеть сосредоточенно, но без усилий, какого цвета самое удобное, уютное, самое беззаботное, что есть или должно быть вокруг или внутри вас… Собирайте, выделяйте, очищайте этот цвет. А теперь почувствуйте его тепло, оно наполняет глаза, согревает губы… язык… нёбо, оно спускается глубже, расходится по венам спокойно и уважительно. Ваше тело заполнено этим теплом, и весь мир теперь удобен, радушен, безопасен. Сейчас я сосчитаю до восьми, и, когда вы откроете глаза, ко всем краскам будет незаметно подмешан ваш цвет. Один… два…

Карин – точнее, голос Карина, еще точнее, голос, который мы слышали, закрыв глаза, – говорил медленно, делал большие паузы между словами, и все это было необыкновенно приятно: и звук голоса, и слова, и тишина между ними. Первое мое движение – насмешка. Казалось, я могу сидеть на отлете и наблюдать за тем, что происходит с другими. Но через мгновение эту отстраненность вытеснило другое соображение: что ты сможешь понять, если не испытаешь на себе? А вдруг эта мысль явилась именно благодаря тому, что каринский голос уже начал действовать на меня помимо моей воли?

Пока Карин говорил, я видел, как темноту, заляпанную послецветием из-под век, мягко пропитывают пятна кобальта, как в ней проплывают маковые поляны, потом в сиренево-весеннюю канву потянулись нити зеленого золота, сплетаясь в тяжелые парчовые узоры, и каждую секунду хотелось умолять: останьтесь, не уплывайте в темноту, будьте моим гербом, моим знаменем, моим домом! Нет, тебе нельзя плыть по течению, пытался внушить я себе, но, кажется, было уже поздно. Лето текло в меня, и, когда я открыл глаза, люди вокруг оказались мне знакомы, притом с самой лучшей, самой доброй стороны. Они тоже смотрели на меня другими, узнающими взглядами.

Благодушно погладив воздух, точно любимого кота, Матвей Карин заговорил вновь:

– Теперь, когда мы точно знаем, что все будет хорошо, давайте немного поговорим о нашем сегодняшнем предмете, о дружбе. Вы замечали, что есть люди, у которых прямо талант дружить?

Собравшиеся закивали.

– …Встречается вам такой человек, поговорите минут десять, оглянуться не успеете, как начинаете дружить. Точнее, он начинает, а вы не умеете этому сопротивляться. Да и зачем сопротивляться дружбе? Друг – это наша защита, это зона особенного удовольствия от общения и радости жизни. Друг – это воин армии, которая спасет вас в нужную минуту. Но это, как бы сказать… поэзия. Есть и проза. Кого вы легче выберете в партнеры – друга или постороннего человека? Кто первым получит выгодный контракт? Конечно, друг. Вот и вырисовывается вполне очевидная картина: друзья, как бы цинично это ни звучало, – лучший из активов. Дружба – самая эффективная инвестиция. И дело не только в деньгах. «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» – неглупо сказано. Друзья – другое устройство пространства, зеленый свет на всех путях, друзья – попутный ветер судьбы.

Глядя на Карина в его серенькой кофте, я попытался представить, как дружит он. Судя по тому, как он вышел к публике, друзей у него не так уж много. Но как вскинулись все при его появлении! Меж тем доктор продолжал, не повышая голоса:

– Дружить – особый талант? Или общая врожденная способность, которую мы подавляем по тем или иным причинам? Наша задача на эти два дня – освободить, избавить от всех помех вашу способность заводить друзей и поддерживать дружбу. Сколько бы вам ни было отпущено этого дара, весь он будет приведен в рабочее состояние и пущен в ход.

Надо было видеть лица председателей правления, президентов и банкирш. В их лицах светились торжественная доверчивость и детское ожидание волшебного фокуса. Даже пышный бородач, похожий на фельдмаршала времен Первой мировой, кивал доктору с вельможной благосклонностью. Карин говорил размеренно, но при этом казалось, что мысли прямо сейчас рождаются в его непричесанной голове. Оказывается, заводить друзей мешает вовсе не то, что нам не попадаются подходящие люди. Если начать придираться и разбирать всех по косточкам, можно забыть о бизнес-дружбе. Нам не нравится какой-то человек, потому что он хам, склочник, скопидом, потому что у него противный голос и волосы торчат из носа?

– Фу, Матвей Юрьевич, как не стыдно! – кокетливо запротестовала девушка в меховой душегрейке.