Волчонок

Я уже изрядно вымотался и устал, успев собрать на себя изрядный набор ожогов и ссадин, когда, едва успев увернуться от летящего в меня камня, столкнулся с взбешённым грандомовским псом: закованная в сталь зверюга сбила меня с ног одним ударом и, роняя из пасти клочья пены, стала подбираться к моему горлу. Я, защищая лицо и шею левой рукою, извивался и укорачивался, отчаянно пытаясь встать на ноги и заодно найти слабое место в собачьей броне, но псина, натренированная рвать на части воинов-пехотинцев и калечить коней у всадников, играючи сбивала меня с колен, а мой нож лишь царапал литые пластины. "Волколачья", укреплённая кольчужными вставками, кожаная куртка не значила для клыков пса ровным счётом ничего: он рвал её, точно ветошь и нещадно трепал меня, катая в грязи, а потом, утробно ворча, подмял под себя. И вот тогда, сквозь багровую пелену, уже застилающую мне глаза, я увидел под его левой лапой пульсирующие в просвете между пластин жилы и из последних сил вогнал в открывшуюся мне щель нож! Зверина коротко и жалобно взвыла, а затем рухнула на меня, точно набитый зерном мешок, и придавила своим огромным телом...

Когда я, наконец, смог выбраться из-под налившейся свинцовой тяжестью туши, то обнаружил, что всё вокруг переменилось: кровавая сумятица неожиданно стихла, а шум боя доносился уже издалека. Князь по-прежнему был рядом: "Молниеносный", прося пощады, упал перед ним на колени, но меч триполемского владыки тяжело опустился на поникшие плечи лендовца. Князь оттолкнул от себя грузно оседающее тело, и, оглянувшись вокруг себя, замер: несколько мгновений он стоял совершенно неподвижно, точно исполинское изваяние в заляпанных кровавой грязью, изрубленных доспехах, а затем, сняв шлем и откинув с головы на спину кольчужный подшлемник, рассмеялся прямо в покрытые низкими тучами небеса!.. Ответом на его смех стал разнёсшийся над Рюнвальдом хриплый и ликующий рёв тысяч воинских глоток:

- Триполем!

- Скрул!

- Лакон!

Этот многоголосый ор означал лишь одно: Демер вместе с Моргеном и Скантом взяли верх, и выживший, вопреки собственным словам, триполемский Владыка теперь мог праздновать победу!.. Смех князя оборвался так же неожиданно, как и начался - и Демер, тряхнув густыми прядями своих огненно-рыжих волос, прошёл мимо меня туда, откуда несся победный клич, а я - сжавшийся в комок возле огромного собачьего тела - лишь раз, молча, взглянул ему вслед. Приказ Брунсвика был исполнен мною в точности, так что с князем меня уже ничего не связывало: я был свободен и мог искать своих, но безграничная усталость взяла верх над всеми моими соображениями. С тихим вздохом, я склонил голову на застывшую в оскале пёсью морду и закрыл глаза, всё больше погружаясь в оцепенелый полусон-полуявь...

Из забытья меня вывели отчаянно зовущие голоса отцов: сорванный бас Брунсвика доносился откуда-то издалека, а голоса Талли и Эрла раздавались справа и сзади:

- Виго! Волчонок!.. Отзовись!.. Виго!..

Я попытался ответить им, но смог выдавить из себя лишь слабый всхлип, который услышал только сидящий рядом со мною ворон -- он сердито покосился на меня тускло поблёскивающим, круглым глазом и, открыв перемазанный кровью клюв, сердито, каркнул...

-Прочь, чёрный вестник! - голос Арраса прозвучал неожиданно близко, - Не по тебе добыча!

Ворон ещё раз хрипло и угрюмо каркнул, но не взлетел, а вразвалочку лениво отошёл к лежащему рядом трупу "Молниеносного", а почти неузнаваемый из-за залившей его лицо крови, Аррас склонился надо мною и, шепнув:

" Виго, живой... - крикнул в сторону - Скорее сюда! Нашёл!"

Вскоре вокруг меня собрались отцы - грязные, окровавленные, едва стоящие на ногах... Брунсвик присел рядом и ласково произнеся:

- Самое страшное уже позади, волчонок, - попытался поднять меня, но тяжело охнул и пошатнулся, а из его рук меня немедля перехватил Ламерт. Я, прижавшись щекою к его разодранной и измаранной куртке, вновь устало притих, и мои отцы направились к высокому холму, вокруг которого уже собрались на перекличку триполемские войска. Стоящий на возвышенности, Демер, издалека казался объятым пламенем. Тучи неожиданно ушли, небо очистилось, и последние, багрово-золотистые всполохи вечернего зарева озаряли крутые склоны холма и неподвижно высящегося на нём князя грозными, кровавым светом, а конные и пешие "Волколаки" замерли позади "Грифонов" мрачной, тёмно-серой тучей... Как только мы смешались со своими, Ламерт, взяв себе в подмогу Талли, немедленно начал хлопотать надо мною: влив в меня несколько капель вигарда, он осторожно отнял мою, тесно прижатую к груди, левую руку и приказал:

-Пошевели пальцами, малый. Хотя бы попытайся.

Я честно попробовал выполнить это требование и мою, так и оставшуюся неподвижной руку, до самого плеча пронзила острая боль. Талли, тут же поняв, что дело неладно, успокаивающе зашептал:

-Это ничего, волчонок! Со временем всё заживёт - вот увидишь...- но Ламерт сердито шикнул на него:

- Не тараторь, а помогай! - и, сняв куртку и тельник, начал рвать сорочку на льняные полосы.