Волчонок

В поисках ответа смотрю на Тайлера, не решаясь произнести вслух, что этот дом нравится мне настолько, что я наперед представила всю свою жизнь в нем, потому что не уверена, что он нам по карману. И пусть это не Форрест Хиллс Гарден с его семизначными ценами на недвижимость, но район, однозначно, не из дешевых, и покупка этого дома — серьезная трата для молодой пары вроде нас.

— Я могу себе это позволить, Рика. — тихо, но твердо произносит Тайлер, глядя мне в глаза. — Слово за тобой.

Я медлю всего секунду, перед тем как взвизгнуть и повиснуть у него на шее, позволяя себе слабость быть восторженной женщиной, перед которой разворачивается самая желанная сказка.

— Мне безумно нравится, Тай. — захлебываясь нагоняющими друг другами словами, шепчу ему в ухо. — Не знаю, как тебе это удается, но я представила все наше будущее здесь… И оно прекрасно.

В молчании Тайлер сжимает мою талию крепче и несколько раз мягко потирается подбородком о висок. Моя голова все еще продолжает фонтанировать кадрами нашего уютного семейного быта, когда раздается его негромкий голос:

— Мы его берем.

************

— Тай, но почему ты вообще задумался о покупке дома? — спрашиваю, все еще не в силах поверить в то, что вот так просто каких-то полчаса назад мы выбрали наше будущее семейное жилье.

— Так ты жила в Бостоне и подумал, что тебе захочется жить именно в своем доме.

И пока мое сердце в очередной раз млеет от проявленной им заботы, Тайлер добавляет:

— К тому же, этот район больше подходит для детей.

— Ты хочешь детей? — мой голос проваливается вниз в сопровождении гулких ударов сердца. И пусть деторождение — вполне естественный план для супружеской пары, впервые услышать от любимого мужчины о том, что он хочет от тебя детей, неописуемо.

— Я хочу с тобой всего.

40

Мой понедельничный обеденный перерыв прерывается звонком от Дженни. Отложив вилку с насаженной брокколи, принимаю вызов и слышу возбужденный голос:

— Ну что,толстушка, ты в курсе последних новостей?

— Каких? — уточняю, зная, что под новостями сестра может подразумевать что угодно: очередной план поехать в Индию кататься на слонах или о желании научиться обжигать горшки.

— Итана признали виновным в превышении должностных полномочий. Сегодня суд вынес окончательный вердикт: четыре года исправительной колонии общего режима и какой-то заоблачный штраф. И это только по первому делу. Если докажут, что твой экс-мудак и правда насиловал и избивал ту девчонку, то ему светит срок гораздо больше.

Сердце начинает колотится чаще, но совсем не от радости — сложно испытываться торжество, когда на твоих глазах ломается чья-то жизнь. Все же я знала этого человека продолжительное время и не могу злорадствовать тому, что он много лет проведет в тюрьме. Мне бесконечно жаль, что Итан позволил отравить себя ненавистью и это, в конечном итоге, привело к таким разрушительным последствиям. Знаю, что внутри него все еще осталось место чему-то хорошему, потому что, в противном случае, в ту ночь он бы меня не отпустил.

— Эй, ты здесь? — вопрошает обеспокоенный голос сестры в ответ на мое затянувшееся молчание.

— Да-да. Просто все это как-то грустно.

— Выше нос, толстушка. Адвокат получил по заслугам. Ладно, не буду отвлекать. Звони, как выйдешь с работы.

Пробормотав «угу», вешаю трубку и в растерянности глазею перед собой. Наверное, воспылай я ненавистью к Итану, принять эти новости было бы гораздо проще.

Телефон вновь разражается звонком и я, погруженная в свои рассуждения, не глядя принимаю вызов. И едва не опрокидываю стоящую рядом кружку с кофе, потому что слышу знакомый шипящий голос, от ядовитой злости в котором волоски на предплечьях моментально встают дыбом.

— Ты и этот выродок… вы пожалеете, что на свет родились за то, что сделали в моим сыном. И никакой влиятельный папаша тебя не спасет, мелкая шлюха. Будь проклят тот день, когда он с тобой связался…

— Ты бы прикрыла свой рот, Глория, а то ведь я и мой влиятельный папаша не поленимся покопаться и в твоем пропахшем нафталином белье, и ты со своим подельником отправишься прямиком в тюрьму за то, что убила своего мужа. — произношу на одном дыхании, стараясь не выдать того удушающего волнения, которое вызвал ее звонок. И снова в голову приходит сравнение Глории с рептилией — холодная и шипящая, готовая вонзить свои отравленные зубы в руку любого, кто ей неугоден.

— Ты пожалеешь. Вы оба пожалеете. — бросает та, перед тем как отключиться.