Волевой порог

— Стою! — громко крикнул оперативник, пытаясь понять, где спрятался его собеседник. — Кто вы такой? Выходите, мы не станем стрелять.

— Скажи это своим товарищам. А то у них могут нервы не выдержать! — отозвался голос. — Виктор, это я — Шелестов!

— Не стрелять, это свои! — закричал Буторин и бросился вперед. — Максим, Максим!

Шелестова он увидел метрах в тридцати за камнями, которые лежали полукругом, образовывая небольшую нишу, укрывавшую от ветра. Шелестов лежал в этой нише, замерзший до дрожи, кутаясь в утепленные горные куртки, которые он снял с четырех немцев, убитых здесь два года назад. Видать, Максим задремал и не сразу заметил, что к нему приближаются люди, и не узнал Буторина. Но потом Виктор понял, что у Шелестова не было при себе противосолнечных очков. Яркое горное солнце слепило глаза. Хорошо еще, что сейчас не было сплошного снежного покрова, а то Максим мог бы от солнца заработать и снежную слепоту.

Матвеев и Мирзаканов подошли и уселись рядом с Шелестовым. Старый альпинист полез в рюкзак и достал оттуда небольшую дюралевую фляжку.

— На-ка, хлебни! — предложил он, отвинчивая пробку. — Тебе бы чаю горячего сейчас, но приготовить чай тут негде, а это согреет, кровушку прогонит по конечностям. Эк тебя колотит-то.

— Водка? — Шелестов слабо улыбнулся, поднеся горлышко фляжки к носу. — У убитого немца тоже фляжка со шнапсом было. За два года спиртное выдохлось. Не рискнул пить.

Пока Шелестов приходил в себя и ел холодное мясо, он успел рассказать о том, что произошло. Постепенно водка и пища согрели организм. Лучше всего согрела бы тарелка хороших наваристых мясных щей или просто горячего супа, но в данной ситуации выбирать было особенно не из чего. Любая пища согревает. А в данном случае человеку, который мерз и не ел сутки, необходимо подкрепиться.

— Значит, этот рюкзак, что вы спустили вниз с Рубиным, принадлежал этим немцам? — спросил Буторин.

— Да, парень был молодец, — кивнул Шелестов. — Он даже сообразил, прикинул место, где они должны были взрывать и устраивать обвал на перевале. Метрах в ста от южной скалы, где мы поднимались, есть удобное место. Думаю, там они и хотели устроить эту диверсию.

— Нет, там скала, которую таким количеством не возьмешь. Много шума и мелких камней, — неожиданно заговорил Мирзаканов.

— Ты уверен? — Буторин удивленно посмотрел на горца.

— Да, взрывать надо было раньше. Туда, с полкилометра в сторону Пастушьего. Там место удобное. Там большой обвал получится, если взорвать.

— Да, ладно тебе, парень, — усмехнулся Шелестов. — Что ты говоришь. Зачем им идти сюда, если они в километре раньше могли все взорвать? Ладно, ребята, спасибо, что пришли на помощь. А теперь надо Людмилу спускать. Их с Рубиным надо вниз, в долину. Похоронить с почестями. А здесь, под этой грудой камней, лежат еще двое из группы Николаева. Звезду бы на этом монументе поставить, как память. Ну это мы потом сделаем, когда задачу выполним.

Мирзаканов никак не отреагировал на слова Шелестова о том, куда именно шла немецкая группа, погибшая два года назад. Он слушал, как Буторин и Шелестов обсуждали, что сил на спуск других тел сейчас нет. Но нужно подняться снова к подножию южной скалы и сфотографировать убитых. Надо их попытаться опознать, изучить тела. Дальше все работали молча. К вечеру группа спустилась со стены и перенесла тела Артемовой и Рубина к спуску. До темноты их удалось спустить на ледник, а потом распаковали тюки, оставленные здесь заранее, поставили палатку, достали спальные мешки. На примусе приготовили горячую еду.

Шелестов засыпал в спальном мешке, окончательно согревшийся и расслабившийся. Но это были только внешние ощущения, телесные. А внутри его точил червячок вины. Погибли и Людмила, и Валера Рубин. Можно было как-то иначе поступить, спланировать все, чтобы избежать гибели своих помощников? Диверсанты, напавшие на них, появились снизу. Есть основания полагать, что они шли за взрывчаткой, которая осталась наверху. Откуда немцы узнали, что взрывчатка осталась там, где погибла группа? Кто-то рассказал, кто-то из пособников, или случайно просочилась информация? Неосторожно кто-то упомянул, а пособник услышал? Почему немцы в 42-м году прошли мимо удобного места для взрыва и дошли прямо до южной скалы? У них была неверная информация? Или какая-то другая причина?

Глава 5

Доктор Миронов постучал в дверь палаты и, выждав несколько секунд, толкнул ее. Сосновский держал перед собой ученическую тетрадь, смотрел на какие-то рисунки и записи и сосредоточенно грыз карандаш.

— А, Александр Борисович! Заходите! — улыбнулся больной, но по всему было видно, что его мысли сейчас были далеко от этой палаты.

— Как вы себя чувствуете, Михаил Юрьевич? — спросил Миронов, останавливаясь в изножье кровати Сосновского и осматривая его гипс и систему вытяжки.

— Нормально, доктор, — развел руками Сосновский. — Скажу вам честно, что со времени утреннего обхода ничего не изменилось. Хотя хотелось бы, конечно. А у вас вечерний обход?