Волевой порог

— Насчет глупости и безрассудности я бы не стал утверждать, — строго сказал Шелестов. — Кого-то ведь в подпольной антисоветской сети и сети немецкой агентуры называют Брат и Аул. Возможно, это часть легенды Барагунова, легенда ее брата. Она же почему-то скрывает, что у нее есть жених или человек, который в нее влюблен. Ты сам утверждал это. Так вот, бой у нас тут в горах был. Накрыли многочисленную группу с грузом взрывчатки. Диверсанты рассчитывали устроить обвал над комбинатом. У нас теперь появились прикомандированные альпинисты с боевым опытом. Так вот ребята диверсантов и накрыли. И вот ведь незадача! Один ушел, как раз командир группы диверсантов. И все его называли Нурбий. Не исключено, что это и был Барагунов.

— Ловок, сволочь! — хмыкнул Сосновский.

— Ловок, еще как ловок, — голос Шелестова снова стал строгим. — Не исключаю, что он может появиться у Аминат, попросить о помощи, скрыться, «залечь на дно». Запоминай приметы. Бороду не отпускает, по крайней мере, вчера был чисто выбрит. С левой стороны носа свежий шрам. Не исключено, что в том бою в горах он был ранен. Даже если и легко, то учитывай это.

…Медицинская сестра Ирина Половцева вежливо постучала и вошла, когда Сосновский уже задвинул полочку с телефонным аппаратом в ящик тумбочки. Осмотрев строгим взглядом палату, она подошла к тумбочке и поставила на нее тарелку с нарезанными из бинта салфетками и бутылочку со спиртом.

— Будем готовиться к обеду, Михаил Юрьевич! — заявила медсестра. — Сейчас я вам намочу салфетки спиртом. Протрите хорошенько руки перед едой.

— А может, внутрь граммов пятьдесят? — заговорщически понизил голос Сосновский. — Перед едой для аппетита.

— Товарищ майор! — не приняла игривого тона медсестра. — Вы находитесь в лечебном заведении, а не в каком-то там распущенном санатории, где отдыхающим все разрешается и нет никакого контроля!

— Ну что уж вы так о санаториях, — начал было примирительно Сосновский, но медсестра не умолкала:

— И я хочу еще вам сказать, товарищ майор, что с вашей стороны обращение с Аминат, как мне кажется, не совсем соответствует…

Девушка замолчала, хмуря брови и возмущенно подбирая слова. Сосновский удивленно уставился на Ирину, а потом горделиво сложил руки на груди.

— Так, и чему же не совсем соответствует мое поведение относительно Аминат?

— А вы не понимаете? — выпалила медсестра, и щеки ее раскраснелись. — Вы же постоянно ведете с ней двусмысленные разговоры, влюбляете ее в себя. А у нее ребенок, она одинокая молодая женщина, она примет все за чистую монету и потом будет страдать. Она будет ненавидеть всех мужчин!

— Вот ведь какая защитница всех женщин, — рассмеялся Сосновский. — Просто олицетворение, живой символ женской солидарности. Так, ладно, Ирина, перестаньте говорить ерунду. Это чисто дружеские отношения. И никаких таких разговоров я с ней не веду. А будете устраивать мне скандалы, я попрошу руководство сменить мне медсестру. Вы помните, для чего вы здесь?

— Руки вам спиртом протирать, — язвительно ответила девушка, капризно сжав губки. — И с боку на бок вас переворачивать, кормить вас из ложечки.

— Не перегибайте палку! Из ложечки вы меня не кормите. Есть еще и другие обязанности. Ну-ка, подойдите к своему подопечному… И подайте мне, черт возьми, «утку»…

Из-под капота «Виллиса» повалил пар. Машина рычала и утробно ревела на каменистой дороге, намекая на то, что мотор окончательно перегрелся. Шелестов указал рукой вправо, где в тени отвесной скалы стояли два «Студебеккера», а водители набирали воду из родника, бьющего прямо из трещины в скале на уровне метра от земли.

— Ну вот и природная колонка для водителей, — с удовлетворением заметил Буторин, прибавляя газу.

Он лихо свернул с накатанной дороги, машина, прыгая на мелком камне, подъехала к «студебеккерам». Курившие возле них бойцы, с интересом посмотрели на легковушку. Несколько бойцов покуривали возле машин, поглядывая на легковушку с двумя офицерами. Судя по выгоревшей ношеной форме, солдаты были боевые, наверняка фронтовая часть или переменный состав запасного полка. У головной машины разговаривали два немолодых офицера.

Буторин выскочил из машины, открыл капот, а потом отвинтил крышку горловины радиатора. Оттуда ударил с горячими брызгами пар. В двигателе что-то потрескивало и щелкало.

— Я сейчас, — сказал Буторин Шелестову, вынимая из-под сиденья брезентовое ведро. — Пусть пока немного остынет.

Закурив, Шелестов стал смотреть в сторону, чтобы не напрягать бойцов своими подполковничьими погонами. Но изредка он бросал взгляды и на солдат, и на машины. «Сборная солянка», — подумал Шелестов, увидев, что их номера относятся к разным частям. А Буторин быстрым шагом прошел вдоль колонны, посмеиваясь, когда солдаты отдавали ему честь.

— Отдыхайте, хлопцы, отдыхайте. Здравствуйте!