Волевой порог

Ковалев тут же вытащил из кабины автомат. Сержант Лютый тоже с автоматом выпрыгнул из кабины и присел у заднего колеса машины. Буторин сразу же бросился в низинку к Шелестову. Старшина Антонина и вторая девушка, Катерина, лежали так, как их, видимо, бросили сверху в кустарник. По положению тел, по неестественно подогнутым конечностям было сразу понятно, что обе девушки мертвы. Гимнастерки на груди и на спине окровавлены. Шелестов стоял на коленях перед телом Вероники, которая лежала на спине у самого края низинки. Максим расстегнул на ее груди шинель и пальцами пытался нащупать на шее биение артерии.

— Она дышит, я чувствую, — тихо сказал Шелестов. — Неси из машины аптечку…

Но тут девушка слабо застонала и открыла глаза. Сначала она просто смотрела куда-то вдаль, потом ее взгляд остановился на лице Шелестова.

— Товарищ подполковник, — почти без звука шевельнула она губами. — Как больно… Не хочу умирать…

— Кто, девочка? Кто это сделал?

— Две машины были… хотела повернуть их… «студеры»…

Последнее слово девушка произнесла как предсмертный выдох, но Шелестов уловил его. Голова Вероники безвольно склонилась набок, а взгляд остановился. Мертвая девушка смотрела с болью и с какой-то скорбью. Максим взял ладонью девушку за щеку, хотел потрясти, позвать по имени, но остановил себя, отгоняя в сторону эмоции. Все кончено. Она и так потеряла много крови. Она вообще не должна была прийти в себя. Какому ангелу сказать спасибо, вдохнувшему в ее уже почти мертвое тело последнее дуновение жизни, которое позволило ей вернуться в этот мир и сказать самое главное? А что было главным? Шелестов стиснул зубы. Слова про диверсантов. Для оперативников они главные. А для нее? «Как больно… Не хочу умирать…» Как же ей, наверное, было страшно, когда ее убивали. Когда убивали ее подруг.

Громко топая ногами, прибежал Буторин с аптечкой в руке и остановился, замерев на месте. Он увидел, как Шелестов протянул руку и закрыл девушке глаза. Виктор вздохнул и опустил руку с уже ненужной аптечкой. Совсем недавно, еще живые, веселые, они помогали оперативникам, угощали чаем, Катерина поливала им воду на руки.

— Кто? — спросил Буторин. — Успела сказать?

— Помнишь два грузовика у родника, где ты набирал воду для радиатора?

— «Студебеккеры», — кивнул Буторин. — Два лейтенанта. Прошло часа три!

— Меньше часа, — возразил Шелестов и кивнул на мертвые тела. — Они еще не прошли перевал.

Подбежав к машине, Шелестов приказал Ковалеву отправляться до ближайшей части и сообщить в комендатуру об убийстве военных регулировщиков. А затем передать сообщение Когану о появлении диверсантов на Донгузе. Пусть свяжется со штабом войск по охране тылов фронта, чтобы срочно, любыми силами, какие только есть под рукой, перекрыли перевал с двух сторон. Сержанту Лютому он приказал забираться в «Виллис». Воздушный стрелок деловито кивнул и, запрыгнув на подножку «полуторки», достал из кузова ручной пулемет и брезентовый мешок с дисками.

— Откуда такое богатство? — удивился Буторин.

— А это товарищ старший лейтенант в комендатуре авторитетом надавил и одолжился.

— Ну, занимай место в задней кабине, стрелок, — усмехнулся Буторин. — Не подпускай «мессеры» к нам с хвоста.

— Турель бы ему, чтобы мог стрелять во все стороны на ходу, — усмехнулся Буторин, садясь за руль. — А так мы сейчас больше похожи на буденовскую тачанку, а не на штурмовик.

Машина понеслась в сторону перевала, виляя на грунтовой укатанной дороге, объезжая большие камни, которые иногда скатывались сюда со склонов, свежие промоины. За время войны дорогу основательно разрушили и техника, и осадки. Времени и сил на восстановление не было. Некоторые участки подсыпали щебнем, но этот вид ремонта давал результаты только на короткое время.

Буторин уверенно крутил руль, выжимая из «Виллиса» все, на что был способен этот маленький вездеход. Шелестов достал карту и стал на ней рассматривать перевал. Наконец он убрал карту в планшет и сказал Буторину:

— Примерно через три километра начнется тягун с тремя поворотами. У них скорость там упадет, а благодаря поворотам нам, может быть, удастся приблизиться к ним. На перевале тоже не разгонишься. Тем более у них моторы перегреются. Хорошо, если они встанут воды долить или остудить моторы. Но на это надежды мало.

— На перевале им деться будет некуда, — добавил Буторин. — Там даже не всюду две колеи. А местами ишаку с поклажей не развернуться. Если наши успеют перекрыть с той стороны въезд на перевал…

— А если не успеют? — тут же спросил Шелестов.

— Тогда как обычно, — пожал Буторин плечами. — Самим придется как-то справляться. Всех перебить сложно, но хоть задержим их на какое-то время. Может, наши и успеют. Патронов у нас маловато. На многочасовой бой рассчитывать я бы не стал.