Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

...И вдруг подлая память вернула его в далекое прошлое... Вот маленький мальчик Вольф с ужасом смотрит из-под лавки, как старый контролер рассматривает клочок газеты, как он прокалывает его компостером и возвращает Вольфу, и что-то говорит ему, улыбаясь... А потом, как вспышка молнии – тамбур и открытая дверь вагона и старый контролер в проеме двери держится за поручень, и за его спиной мелькают деревья и телеграфные столбы. Контролер оборачивается, и теперь ужас на его лице такой же, как минуту назад был на лице мальчика. Губы контролера судорожно шепчут: “Не надо... не надо...”, и глаза умоляют о пощаде...

Но мальчик Вольф стоит в дверях тамбура и смотрит черными огромными глазами на контролера. И тот медленно разжимает руку, отпуская поручень, и прыгает в темноту с душераздирающим протяжным криком...

...Мессинг вздрогнул, приходя в себя, ладонями провел по лицу, словно стирая видения прошлого, и медленно пошел в спальню.

Аида Михайловна не спала, она посмотрела на Мессинга большими лучистыми глазами и чуть улыбнулась:

– Ты знаешь, Вольфушка, мне стало много лучше...

Мессинг присел на край кровати, взял руку жены в свои, медленно наклонился и ткнулся в ладонь лицом, прижался губами.

– Ты ужинал? – тихо спросила Аида.

– Ужинал... – не отрывая лица от ее ладони, глухо ответил Мессинг.

– А что ты ужинал?

– Кашу ел... гречневую... с молоком...

– Какую кашу? Я не варила тебе каши.

– Я вчерашнюю съел. – Мессинг поднял голову и посмотрел на Аиду Михайловну.

– Зачем ты врешь, Вольф? Не было вчерашней каши. Я даже кастрюли все вымыла.

– Я правда сыт, Аида, я не хочу есть... ну что ты в самом деле? Нашла время говорить об ужине...

– Господи, какой же ты все-таки несносный человек, – Аида Михайловна вдруг отстранила его руки и медленно поднялась, спустила ноги с кровати. – Подай мне халат, пожалуйста.

– Аида, два часа ночи!

– Я не смогу заснуть, зная, что ты голодный.

– Я совсем не голоден, Аида, честное слово! – доставая из шкафа халат и подавая его жене, поклялся Мессинг. – Зачем ты сама себе придумываешь дела?

– Кто же еще будет их мне придумывать? – Аида Михайловна надела халат, сунула ноги в домашние тапочки и пошла из спальни. – Не беспокойся, я чувствую себя нормально.

Прошло совсем немного времени, и на кухонном столе уже стояли тарелка с омлетом и салат – нарезанные помидоры, огурцы, редиска и зеленаяредька, сдобренные подсолнечным маслом – и чашка дымящегося крепкого чая. Мессинг с аппетитом поедал омлет и салат, запивая их чаем. Аида Михайловна сидела напротив, подперев кулаком щеку, и смотрела на него с едва заметной улыбкой.

– Вольф, – тихо позвала Аида Михайловна.

– Что? – не сразу оторвавшись от еды, спросил Мессинг.

– С концертами завязали, да?

– Почему? Завтра Ёся обещал сказать маршрут гастролей.

– В райцентрах и совхозах? – улыбнулась Аида Михайловна.

– А чем совхозы и райцентры хуже областных центров? Такие же залы, такие же люди... даже лучше... Ну хочешь, откажусь?

– Решай сам, Вольф... только что ты будешь делать дома?

– Как что? Мы будем вместе... Между прочим, мне пенсия полагается... И тебе тоже...

– Это радует, – опять улыбнулась Аида Михайловна. – Пустячок, а приятно...

– А что, действительно приятно... Будем в Сокольниках гулять... зимой на лыжах кататься, будем читать по вечерам... чаи гонять, в шахматы играть...

– Завораживающая перспектива... – тихая улыбка не сходила с лица Аиды Михайловны. – Знаешь, Вольф, мне придется пожить подольше, а то ты без меня... долго не протянешь... ты ведь совсем не умеешь жить, Вольф...

Мессинг снова перестал есть, долго смотрел на жену, пожал плечами и пробормотал растерянно:

– Наверное, ты права... действительно не умею... и теперь уж не научусь...

– Ты ешь, Вольфушка, ешь, дорогой...

– Я ем, ты же видишь... – И Мессинг вновь склонился над тарелкой, доедая омлет, вдруг спросил. – А как ты поняла, что я голодный?

– Сама удивляюсь, как же я догадалась?

Господь немилостив к жнецам и садоводам,
Звеня, косые падают дожди,
И прежде небо отражавшим водам
Пестрят широкие плащи.
В подводном царстве и луга, и нивы,
А струи вольные поют, поют,
На взбухших ветках лопаются сливы,
И травы легшие гниют...

Мессинг читал стихи глуховатым ровным голосом, потом посмотрел на Аиду Михайловну. Она лежала с закрытыми глазами.

– Ты спишь, Аида?

– Нет... Помнишь, в сорок втором на Новый год нам подарили маленькую баночку черной икры?

– Помню, конечно... а что такое? Тебе захотелось икры?

– Нет, нет, Вольф, я просто вспомнила... читай дальше... замечательные стихи. А как твои ноги, болят?

– Немного...

– Ты шерстяные носки надеваешь?

– Конечно. Вот, посмотри, если не веришь. – Он поднял ногу в тапочке, задрал брючину.

Аида Михайловна приподняла голову, удостоверилась и сказала: