Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

– Тебе обязательно надо показаться Николаю Федоровичу. С ногами шутить нельзя, Вольф, – она вытерла испарину со лба и вновь закрыла глаза.

– Так читать или не надо? – спросил Мессинг.

– Читай... Да, Вольфушка, давно хотела тебе сказать – ты меня в больницу не отдавай, – неожиданно проговорила Аида Михайловна. – Операция бесполезна, так я лучше дома...

– Откуда ты знаешь, Аида. Сергей Михайлович говорил...

– Я знаю, – властно перебила Аида Михайловна. – И я хочу умереть дома...

– Что ты говоришь, Аида...

– Не надо, Вольф. Лучше читай...

Он сошел с троллейбуса и медленно, прихрамывая, двинулся вниз по улице Горького... По тротуару густо текли прохожие... толкались, обгоняли друг друга и почти не смотрели по сторонам. Яркими огнями светились витрины магазинов. Мессинг медленно дошел до Елисеевского, с трудом открыл тяжеленную дверь.

В гастрономе – огромное количество прилавков и к каждому тянулись очереди покупателей. Стоял слитный гул голосов и шарканья ног по мраморным плитам. Ослепительно сияли хрустальные люстры на высоком потолке с красочной лепниной. Мессинг медленно подошел к гастрономической витрине. За стеклом теснились рыбные деликатесы – осетрина и скумбрия горячего и холодного копчения, балык, пирамидки консервных банок – печень трески, частик в масле и томатном соусе, шпроты. Отдельно располагалась пирамида больших и маленьких банок с черной икрой.

Вольф Григорьевич встал в очередь и медленно двигался к продавцу, продолжая смотреть на банки с черной икрой. Потом достал из кармана пиджака несколько сложенных пополам мелких денежных купюр, поморщился и убрал деньги обратно в карман.

Наконец подошла его очередь, и продавщица вопросительно посмотрела на Мессинга. Обычная женщина – средних лет в темном крепдешиновом платье с вырезом и белом переднике поверх платья. Мессинг внимательно взглянул ей в глаза, словно притягивая к себе. Женщина взяла с витрины две банки черной икры, завернула их в бумагу, потом взяла батон колбасы, потом большой кусок балыка, тоже завернула, потом отрезала большой кусок ветчины, отмотала связку сарделек, сложила в пакет несколько банок печени трески и пару банок шпрот. Гору свертков она придвинула поближе к Мессингу, глядя на него и не говоря ни слова. Тот достал из кармана пиджака сетчатую авоську, положил в нее свертки и медленно пошел от прилавка, мгновенно растворившись в толпе покупателей.

Вольф Григорьевич продвигался к дверям гастронома, ссутулившись и глядя перед собой остановившимися глазами. Вдруг резко повернулся и пошел обратно, сталкиваясь с идущими навстречу людьми. Он вернулся к прилавку, плечом отодвинул очередного покупателя и выложил из сетки два свертка – балык и колбасу. Так же быстро отошел от прилавка и стал энергично пробираться сквозь толпу, к дверям.

Продавщица растерянно смотрела на свертки с продуктами...

Когда он вышел из магазина, как раз подошел троллейбус, и Мессинг ринулся в толпу у остановки, пробиваясь к задним дверям...

...Он ворвался в квартиру, прошел, прихрамывая, на кухню, достал из кухонного стола нож-открывалку и осторожно вскрыл стеклянную баночку икры. Потом отрезал два ломтя от батона и стал аккуратно намазывать на хлеб толстый слой черной икры. Положил бутерброды на маленькую тарелочку и пошел в спальню.

Аида Михайловна спала, лежа на спине, и лицо ее было спокойным. Мессинг поставил тарелочку на тумбочку рядом с кроватью, сел на стул и взял в руки томик Ахматовой. Но не читать не стал, а сидел и смотрел на спящую жену... На тарелочке чернели два бутерброда с икрой...

Москва, лето 1960 года

Врач Сергей Михайлович и Мессинг негромко разговаривали на кухне. На столе, сервированном сиротливо, по-мужски, – поджаренная картошка с колбасой и бутылка водки, уже наполовину пустая.

– Я тебе, Вольф Григорьевич, кто есть?

– Ну-у... ты-ы... – задумавшись, тянул Мессинг и раскачивал головой над столом.

– Именно! Я – лучший онколог в нашей стране. – Врач назидательно поднял вверх палец.

– Бери выше... – мотнул головой Мессинг.

– Хочешь – бери выше, – согласился Сергей Михайлович. – Только я тебе совершенно авторитетно говорю – с такой онкологией живут долго... бывает, и больше десяти лет живут... так что, дорогой мой, рано ты отчаиваешься, рано... давай еще по одной, – врач посмотрел на часы. – А то за мной скоро машина придет.

– А ты напрасно мне баки забиваешь или горбатого лепишь, уж не знаю, что тебе больше подходит?.. – спокойно сказал Мессинг, разливая водку по рюмкам.

– Что-что? – нахмурился Сергей Михайлович. – Откуда у тебя этот позорный жаргон, как у фраера, который трется вокруг честных воров?

– От тебя набрался... – усмехнулся Мессинг.

Сергей Михайлович рассмеялся, потом сразу посерьезнел и взял рюмку:

– Я сейчас серьезно говорю, Вольф Григорьевич, с такой опухолью живут по много лет... Приезжай, в больнице я тебе покажу истории болезней...