Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

– Да темно уже – куда в темноте-то махать? – спросил басом Дормидонт Павлович.

– Дак костры запалили по всем делянкам! А что сделаешь? Надо! Два эшелона пустые стоят на сортировочной – дрова ждут! – Мужик подбежал к артистам и встал в растерянности, дыша паром. Потом натянул шапку на лысую голову и спросил: – Голодные небось? Пойдемте, покормлю вас… у меня все приготовлено.

– Я ж говорил, сперва еда! – захохотал Дормидонт Павлович. – Ай как славно-о!

– Когда вы звонили? – свирепо спросил мужичка Осип Ефремович.

– Вчерась… Утром звонил и вечером. Предупреждал.

– Мне вы не звонили! Я с вами не разговаривал! – решительно заявил администратор.

– У нас тут военные понаехали. НКВД! Директора за грудки давай трясти! Давай, говорят, дрова, а то ты у нас десять лет в лагере махать топором будешь! Ну и стали сгонять всех – мобилизация! Трудовой фронт! – лысый вздохнул, оглядел артистов. – Ну чего, будете ужинать-то? Все приготовлено…

– Дай я тебя расцалую… – Дормидонт Павлович обнял его, похлопал по спине, расцеловал в обе щеки. – Постой, а ты кто? Директор совхоза?

– Не, я директор клуба. Директор совхоза в лесу, с народом! И все НКВД там…

– Тоже работают? – спросил Артем Виноградов.

– Присматривают… – дипломатично ответил директор клуба. – Ну пошли, что ли, товарищи?

И все затопали к дверям клуба, весело переговариваясь.

– Нас не ждали, а ужин приготовили? – ехидно спросил Осип Ефремович.

– Да сердце чуяло, что приедете, – оправдывался директор клуба. – Говорил с какой-то секретаршей, а поди знай, передала или не передала? Ну вы-то, думаю, не против ужина?

– Не против! Мы не против! – отозвались сразу несколько голосов. – Очень даже не против!

Застолье было в самом разгаре. Все хором пели, а Осип Ефремович дирижировал руками, стоя у стола, и орал громче всех:

Кипучая! Могучая!
Никем не победимая!
Москва моя! Страна моя!
Ты самая любимая!

И все разом стали хлопать, загалдели, перебивая друг друга:

– Ах как замечательно, друзья мои! Душа поет! – пропела Раиса Андреевна. – Хочется жить и работать!

– Работайте, Раиса Андреевна, работайте! Кто вам запрещает?!

– Дормидонт, огурчик подай! И хлебца! Выпьем, братцы, выпьем тут, на том свете не дадут!

– Правильно товарищ Сталин сказал: «Будет и на нашей улице праздник!» Будет обязательно!

– А ну дайте мне! – рыкнул Дормидонт Павлович, поднимаясь из-за стола. – Дайте спеть – душа горит! Артем, подыграй!

– Дормидонт, давай! Рвани от души!

– Опять он свою «дубину» затянет, надоел, ей-богу!

– Пусть споет, жалко тебе, что ли?

Артем Виноградов взял аккордеон, растянул меха, пробежал пальцами по клавишам, и за столом все стихли.

Вихри враждебные веют над нами.
Темные силы нас грозно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами.
Нас еще судьбы безвестные ждут…

– мощно пел Дормидонт Павлович, и дальше подхватил весь стол:

Но мы поднимем гордо и смело.
Знамя борьбы за рабочее дело.
Знамя великой борьбы всех народов.
За лучший мир, за святую свободу!

– А ты чего не поешь? – шепотом на ухо спросила Мессинга Аида Михайловна и улыбнулась.

– А я слов не знаю… – так же шепотом ответил Мессинг.

За окном послышался шум мотора, потом донеслось ржание лошадей, разные голоса, но сидевшие за столом не обратили на это внимания, все продолжали с воодушевлением петь.

А Дормидонт, войдя в раж, подмигнул Виноградову, и тот, прекратив играть мелодию «Варшавянки», вдруг перешел совсем на другую. И голос Дормидонта набрал новую силу:

Ревела буря, гром гремел.
Во мраке молнии блистали,
И беспрерывно дождь шумел,
И буря в дебрях бушевала-а-а…

И вдруг за тонкой дощатой стеной раздался TOПOT. Кто-то шел по коридору в тяжелых сапогах.

громко бухал по доскам. Дверь распахнулась, и на пороге возник высокий широкоплечий военный в расстегнутом полушубке, на котором блестели и таяли снежинки. Под полушубком виднелась гимнастерка с красными углами петлиц, и на каждой петлице три эмалевые «шпалы».

Дормидонт Павлович осекся и, открыв рот, воззрился на подполковника НКВД.

– Гуляем, товарищи артисты? – простуженным сипловатым голосом спросил подполковник. – А народ собрался… Ждет концерт!

– Как, простите? – встрепенулся Осип Ефремович и бросился к подполковнику. – Нам сказали, что отменяется! Все на лесоповале! А мы с дороги, понимаете ли, голодные и холодные – вот предложили поужинать…

– Поужинали? – усмехнулся подполковник.

– Да, конечно, огромное спасибо хозяину..

– Тогда за работу, товарищи. Люди многие с лесоповала пешком пришли – так на концерт хотелось попасть. Едва ноги таскают, а пришли… А им на рассвете обратно на делянки, лес валить…

Артисты торопливо вставали из-за стола, гремя отодвигаемыми стульями…