Вольфганг Амадей Моцарт

Месса пишется на канонический, то есть строго определенный латинский текст, и состоит из нескольких частей: здесь и смиренное обращение к Богу (Kyrie), и благодарственный гимн Ему (Gloria), и символ веры (Credo), и возвышенная хвала Господу (Sanctus), горячая мольба о сострадании и прощении грехов (Agnus Dei). Моцарт по-новому разработал отдельные разделы мессы, создав музыку большой впечатляющей силы, живущую между полюсами светлой лирики и напряженного драматизма.

«МЫ ЖИВЕМ НА СВЕТЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СОВЕРШЕНСТВОВАТЬСЯ»

А время между тем шло, и вот уже Моцарту минуло шестнадцать лет. Он не был более «чудо-ребенком», которым восхищались и которого баловали окружающие. Следовало подумать о постоянном заработке, об устройстве своей, теперь уже взрослой, жизни.

Собственно говоря, на службе он состоял с тринадцати лет, когда архиепископ Зальцбургский назначил его на должность концертмейстера, правда, без жалованья. Он должен был принимать участие в концертах и регулярно «поставлять» сочиняемую им музыку для церковных служб и придворных праздников. Новый архиепископ Иероним Колоредо, сменивший на этом посту прежнего, положил юноше жалованье, но Моцарт тяготился своей зависимостью от этого человека с нелегким характером, не понимавшего и не ценившего его музыки. И сын, и отец мечтали перебраться в Вену, поближе к императорскому двору.

А пока молодой композитор получил очередной заказ. Курфюрст из Мюнхена поручил ему написать для новогодних карнавальных празднеств комическую оперу. Заказ пришелся Вольфгангу по душе. Он всегда тяготел к оперному жанру, позволяющему выводить на сцену многоликую вереницу человеческих характеров. Изящная, мелодичная, живая, истинно комедийная музыка обеспечила успех его опере «Мнимая садовница».

Премьера прошла в битком набитом театре, под бурю аплодисментов и крики «Да здравствует маэстро!».

Юноша был уже известным композитором, автором многих камерных, симфонических, музыкально-драматических произведений, но образование его, направляемое твердой рукой отца, продолжалось. Занятый до предела день посвящался не только композиции и педагогической работе (Вольфганг рано начал давать уроки музыки). Он усердно занимался на скрипке, прилежно переписывал в тетради с серо-голубой обложкой сочинения других композиторов, совершенствовал свои знания латыни, итальянского и французского, знакомился, по выражению Леопольда Моцарта, с разными «полезными науками». Вечерами, опять же по совету отца, Вольфганг и Наннерль кратко записывали в их общий дневник, чему они научились, что сделали за день.

Одним из любимейших развлечений Моцарта и его зальцбургских друзей была стрельба из духового ружья в цель. Каждый по очереди приготовлял и разрисовывал почуднее мишени. Небольшие денежные ставки увеличивали удовольствие от этой забавы.

Так, в трудах и развлечениях, прошли еще три года, и юноше, которому шел уже двадцать второй год, страстно захотелось снова отправиться на просторы большого мира, заявить о себе как исполнителе-виртуозе и зрелом композиторе.

Архиепископ не согласился предоставить молодому музыканту длительный отпуск для нового путешествия, и Моцарт резко порвал с ним, уйдя со службы. Обстоятельства помешали отцу поехать, как раньше, вместе с сыном, и тот отправился в дорогу в сопровождении своей матери.

Ранним утром прохладного сентябрьского дня все вещи были уложены в удобный дорожный экипаж, и Моцарт в который уже раз двинулся навстречу своей судьбе.

«Я ПРЕПОДНЕС КНЯГИНЕ ЧЕТЫРЕ СИМФОНИИ, А ПОЛУЧИЛ НЕ БОЛЬШЕ 7 ЛУИДОРОВ»

Останавливались в Мюнхене, Аугсбурге, Мангейме, где Моцарт познакомился с замечательным симфоническим оркестром — лучшим в Европе — и с первыми образцами немецкой оперы. И всюду молодой музыкант восхищал слушателей игрой на фортепиано[1], скрипке, органе, поражал мастерством своих импровизаций, невероятной легкостью, с какой он читал любую музыку с листа.

Собственно говоря, если бы Моцарту предложили постоянную работу, а следовательно, и прочный заработок, он остался бы, вероятно, в одном из этих городов. Но место, достойное его таланта, никак не находилось. При одном княжеском дворе его охотно взяли бы, да не было, вот беда, на тот час вакансий. Другого владетельного князя смущала молодость претендента, а чаще всего Моцарт сталкивался с равнодушием сильных мира сего, которым не было дела до гениального музыканта и его судьбы.

Теперь Моцарт рвется в Париж, как раньше стремился в Италию. Его отец, продолжавший в подробнейших письмах руководить сыном, был убежден, что именно там, как он писал, «дворянство обращается с гениальными людьми с глубочайшим уважением и вежливостью» и что «слава и имя человека с большим талантом» «распространяются по всему свету» именно из столицы Франции.