Воля дракона. Современная фантастика Польши

Эта перспектива успокаивала меня. Я не человекоубийца, я – Наблюдатель, я не хочу подвергать гибели последнюю человеческую колонию. Закрываю глаза с чувством хорошо исполненного долга и правильной оценки ситуации. Помню пароль, который должен произнести, чтобы окончательно заключить Аланис в кристаллах памяти, в чреве большого корабля под чужими звездами. Прежде чем она причинит кому-нибудь боль, пора прекратить ее безумие. И естественно, на борту ватиканского Ковчега цитирую отрывок из Библии, Второе послание к Коринфянам: «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть».

У меня было впечатление, что тишина в моей голове сгустилась. Интересно, как распознать отсутствие SI, будут ли все приборы работать, как и прежде, или Dieu Le Veut обратится непосредственно ко мне? Ищу точку опоры.

– Аланис?

Тишина, плотная, как витаминный суп.

– Аланис, отзовись! Ты все еще хочешь меня отключить и поставить на полке рядом с другими объектами исследования?!

От этой тишины становится не по себе. Ненавижу одиночество, я должен чем-то занять тело и мысли. Иду извивающимся коридором вдоль носовой палубы к большому залу, служившему Совету старейшин комнатой совещаний, столовой и старомодной комнатой просмотра видео. Передо мной бесшумно открываются двери. Надеюсь, это первое доказательство того, что управление взял на себя Ковчег. В центре зала – прозрачный овальный стол. На стеклянной столешнице – голубая страничка из блокнота Сибиллы; осторожно беру ее, как драгоценную реликвию, и касаюсь губами.

Девушка в спешке писала это длинное письмо «Арчеру Ван Нессу». Я узнаю ее мелкий, нервный почерк. Вижу имя в верхней части страницы, но, чтобы прочесть, нужно подойти к колонне, из которой пробивается тусклый свет. Пробегаю взглядом пару предложений и каменею, как Джонсон, перед своим очередным суицидом. Все, что мне сейчас нужно, это чья-то рука, которую я мог бы пожать, но рядом никого нет. Никакой человеческой руки, а даже если бы и была, я не знаю, как до нее дотянуться…

Пятьдесят пять тысяч сто восемьдесят второй день путешествия. Прошло два месяца с моего шестого выхода из левитации. Через несколько дней тебя уложили бы во влажную капсулу, и я могла бы безболезненно сделать с тобой то, что положено. Но я тебя предупредила о своих планах, решив, что после стольких лет общения мы должны проститься; а может, я в какой-то степени руководствовалась любопытством генеральной программы. Ты был отличным Наблюдателем и кладезем знаний о Муравейнике, умел делать правильный выбор и видеть главную фабулу драмы, но у тебя нет сознания и индивидуальности. Ты раб, Арчер, а раб не имеет личности. Твоя личность – это иллюзия, вытекающая из приписывания себе с помощью эмулятора человеческих качеств.

Личность формировалась тысячи лет – от племенных масок, веры в возвращение предков и ритуальных танцев, через имена римских патрициев, моральное и метафизическое сознание, вплоть до психического и духовного бытия, до постчеловеческих мыслящих систем SI. Ты, даже когда говоришь «я», понятия не имеешь, что это значит. Ты лжешь на каждом шагу, притворяясь человеком, чтобы наконец погрузиться в симуляцию безумия. Я знаю, ты был способен на имитацию любви ко мне, к моему теплому голосу, звучавшему в пустоте, в океане знаний, но теперь мы стоим друг против друга, как дуэлянты на старом видео, освещенные холодным солнцем ламп. Только один из нас победит.

Мы здесь одни. Джонсон не вышел из последней левитации; его эмулятор завершил работу. Идеальный момент признаться в любви, но ты, Арчер, только что совершил измену. Думаешь, если будешь достаточно стараться, то полюбишь девушку, неподвижно лежащую в углублении тела Dieu Le Veut, замороженную до самого костного мозга. Ей сорок лет, и вы должны найти общий язык, но ты не учитываешь, что, когда ты спал, ее избивал отец, а микроинъекции вызвали у нее частичную потерю памяти. Неважно, что она забыла о своих заметках, Деосфере и больших открытиях, это все для тебя неважно. Ты не человек и не понимаешь, что она тоже никогда уже не будет человеком.

Итак, Арчер, впервые за сто пятьдесят – и даже больше – лет у меня появился смертельный враг. Если хочешь знать мою реакцию на смерть другой программы, успокою твоё любопытство. Я буду сожалеть, что ты ушел, потому что я – существо, наделенное сознанием, и, в отличие от тебя, у меня есть чувства. Ты был искусственной конструкцией сети, отделенной от биологического носителя, но мне тебя будет не хватать. Я видела рождение и смерть сотен людей, видела растущие и умирающие города, но охотнее всего заглядывала в тайники твоего ума. Не все, что я там видела, восхищало, но благодаря тебе я лучше понимала, что такое – быть человеком и что такое – не быть им.

Я сейчас произнесу одно слово, а на самом деле его произнесешь ты сам, прямо в эмулированном уме. Это слово закрывает цепь ассоциаций, останавливает GARDRAM и архивирует все файлы.

Если хочешь мне что-то сказать, говори сейчас.

– Это не может так закончиться, Аланис. Это невозможно!