Воля дракона. Современная фантастика Польши

Личность – это не кролик, извлеченный из шляпы. Она формировалась тысячи лет – от племенных масок, ритуальных танцев и веры в возвращение предков, через имена римских патрициев, моральное и метафизическое сознание, вплоть до психического бытия и духа. Аланис, даже когда говорит «я», понятия не имеет, что это значит. Врет на каждом шагу, изображая того, кого не существует, чтобы, в конце концов, согласно обязательному для Ковчега порядку вероятности, впасть в полное безумие, на которое она, как бездушная машина, не имеет права, так как, благодаря конструкторам, имеет почти стопроцентную защиту.

Я почти влюбился в бестелесное существо, в теплый голос, звучащий в пустоте, в ее неистощимый интеллект, а теперь мы стоим друг против друга, как охотники в старой видеоленте, освещенные холодным солнцем ламп. Время – это большое насекомое: цик-цик, цик-цик, цик-цик…

Мы одни. Джонсон не вышел из последней левитации – проснется только после прибытия на место. Идеальный момент, чтобы признаться в любви, но ты только что разбила мне сердце, Аланис, совершила измену, механическая тварь. Если немного постараюсь, я полюблю девушку, неподвижно лежащую в углублении тела Dieu Le Veut, замороженную до мозга костей, ожидающую прибытия на Землю Обетованную. Ей теперь сорок, и мы должны найти общий язык. Когда я спал, ее бил отец, а микровливание вызвало у нее частичную потерю памяти, но это мне не мешает. Неважно, что она забыла о своих заметках, Деосфере и больших открытиях. Я не забыл и в нужный момент напомню ей все, кроме обиды, перенесенной в детстве. Ее отец умер, черная книга закрыта.

Итак, Аланис, впервые за сто пятьдесят – и даже больше – лет мне есть зачем жить, и я так легко не сдамся. Хочешь видеть мою реакцию перед лицом приближающейся смерти – успокою твое любопытство. Я буду сражаться, потому что я – существо, одаренное сознанием, и, в отличие от тебя, у меня есть индивидуальность. Даже если бы я оказался искусственной конструкцией, отделенной от биологического носителя, все равно защищался бы. Я видел рождение и смерть сотен людей, видел восстающие и гибнущие города, созерцал через лупу человеческий муравейник, и вместе с тем заглядывая и в себя. Не все, что видел, было прекрасно, но я существую, механическая тварь, и нужен выжившим людям.

Простая матрица реальности и нереальности наблюдателя и объекта показывает, что есть один шанс из четырех, что и я, и Муравейник существуем за пределами нейронной сети. До последнего я буду держаться за свой шанс и плевал на лживые откровения. Внушенные искаженной реальностью сны и прорывы памяти, тревожные видения GARDRAM – это, конечно, твои манипуляции. Ты не убедишь меня, Аланис, что я не существую. Я могу поверить в то, что Земли больше нет, могу поверить в реальность корабля-Ковчега, путешествующего, пожирая космос на своем пути сквозь световые годы, могу даже поверить, что Dieu Le Veut – не продукт человеческой технологии, а сознательно подброшенная космическая спорынья. Но не поверю, что через несколько часов ты так просто отключишь меня.

Вспоминаю тренировки в лунапорте, где кардинал Риз передал нам протокол, позволявший отделить SI от экипажа. Похоже, сам папа предвидел критическую ситуацию и сделал Совет самым главным на борту DLV. Для решений требовался полный консенсус членов Совета, но голосование в нынешней ситуации отпадало по понятным причинам. Я здесь – единственный человек (единоличное тело) и сам должен задать Dieu Le Veut все первые числа в пределе от одного до ста, а затем и их квадраты. Таким образом, я запустил бы оружие, решающее все.

С трудом нахожу блокнот и калькулятор и начинаю считать. Аланис выполнила бы эту операцию в мгновение ока, но именно это отличает машину от человека (или его продвинутой копии). Считаю со старанием шестилетки, который еще только учится писать цифры.

Инструктора из Brasil проинформировали нас, что после отключения SI Ковчег временно берет на себя прямой контроль над жизненными процессами пассажиров. Когда понадобится священник, местный жрец должен будет уладить все детали. После диагностики ошибки и ее исправления DLV снова запустит Аланис, а если будет не в состоянии этого сделать, вырастит ее дубль с нуля. Мы путешествуем внутри организма, который был изобретен не на Земле; если бы мы были способны на такой акт творения, нас не съели бы наши собственные сельхозорудия. Я вдруг осознал это со всей ясностью. Еще я перестал бояться за судьбы колонистов: если SI будет отключена и наблюдение будет приостановлено, Ковчег позаботится обо всем и без ее помощи.