Воля цвета крови

Лелька, помедлив, взяла ключи, открыла дверь и осторожно, как если бы опасалась подвоха, прошла в просторное помещение. Обстановка в квартире выглядела так богато, будто бы в ней до нее проживал граф или какая-нибудь княжеская семья: лакированный трельяж на изогнутых ножках в прихожей, кожаный диван… В комнатах стояли кресла, тахта, платяной шкаф, на стенах висели ковры и картины. Имелось даже фортепьяно. Оглядывая столь роскошную обстановку, в которой она будет теперь жить, Лелька сильно расчувствовалась и, не сдержав восторга, бросилась к Олегу и расцеловала его. Теперь она понимала, что все это – награда за перенесенные ранее страдания.

Когда она, прижавшись к Олегу, целовала его в пухлые губы, то почувствовала его возбуждение, которое понемногу стало передаваться и ей. Еще через несколько секунд, скинув прямо на пол верхнюю одежду, они оказались в спальне на широкой тахте. Лельке вдруг вспомнились слова Стеллы, которая не только учила Лельку воровскому ремеслу, но и порой делилась личным жизненным опытом, как следует поступать в тех или иных обстоятельствах, случающихся в жизни.

– Поцелуйчиками с кем ни попадя не разбрасывайся, с мужиками ложись только по любви, – наставническим тоном вещала Стелла. – Просто так никому не давай и ни на чьи уговоры не ведись. Это главная заповедь! Иначе уважать не будут… Будь всегда сама по себе, в малины не суйся, марафету не нюхай – затянет, и тогда все! Потом уже не выкарабкаешься… Ну, в остальном своим умом дойдешь.

Мужчины у Лельки еще не было. И ничего такого она с ними себе не позволяла. Слова старшей подруги помнила, как «Отче наш». Однако с Олегом происходило как-то все иначе, – никаких разъяснений на этот случай она от Стеллы не получала. И Лелька вдруг осознала, что в ней всколыхнулась любовь к губастому, нетерпеливому и пылающему страстью Олегу. И когда он стал освобождать ее от последних деталей одежды, лаская при этом ее возбужденное тело, она не возражала и не сопротивлялась. А потом произошло то, о чем она часто думала ночами и гадала: как все это произойдет. И вот – случилось. Неожиданно и как-то само собой. Может, так оно всегда и бывает?

* * *

Сорок восьмой год они встречали у него на квартире. Все было как у людей: купили на базаре елку, нарядили ее. Соорудили шикарный стол, каковым мог похвастать разве что министр пищевой промышленности, сделали друг другу подарки. Лелька подарила Олегу белую шелковую рубашку и галстук, а он ей – дорогущее беличье манто, которое в Казани было не так-то просто добыть, – после войны фабричные производства подобного рода шубы покуда не выпускали, и даже в специализированных магазинах «Союзмехторга» приобрести такую шубу было практически невозможно. И где он сумел раздобыть такой королевский подарок, оставалось для нее большой тайной.

Пили шампанское, ели балык, черную икру и мясные салаты и слушали на новеньком патефоне ленинградского завода «Грампласттрест» танго «Флорентийские ночи» и фокстроты «Маленькая мельница» и «Калифорнийский апельсин». Потом была ночь страстной и нежной любви и утро, которое началось в двенадцатом часу дня. Что еще может быть лучше?

К этому времени Лелька знала про все подвиги Олега и хорошо понимала, с кем она связалась, хотя и сама была, что говорится, не подарок. Однако его стремление «завязать» с «работой» и прикупить домик где-нибудь на крымском побережье и зажить спокойной и беспечной жизнью ей нравилось. Лелька уже мысленно представляла, каким должен быть их общий дом… Непременно двухэтажным и каменным, желательно, чтобы он был с просторной мансардой. Он должен находиться недалеко от воды и с земельным участком, на котором будут расти груши, черешня, персики, а еще чтобы оставалось место для большого количества цветов. И торопила день, когда все это произойдет.

Лелька полагала, что желанный день наступил после ограбления научно-исследовательского института сельского хозяйства на Оренбургском тракте. Тогда Олег – она никогда не звала его «Пижоном» – взял солидный куш в двести с лишним тысяч. Конечно, надо было еще поделиться с хороводными, но все равно сумма, причитающаяся лично Олегу, была впечатляющей. Однако, посовещавшись, они решили, что надо бы заработать побольше, чтобы и в самом деле хватило до самой смерти, причем ни в чем себе не отказывая, а не перебиваясь с хлеба на квас.

О многочисленных легких увлечениях Олега Лелька знала. Но воспринимала их с философским спокойствием, каковое свойственно женщинам, умудренным житейским опытом. Конечно, было обидно, что он обращает свое внимание, кроме нее, еще на каких-то женщин. Но твердо была уверена в том, что чувств к ним Олег никаких не испытывает, – для него они женщины на один день, он даже не помнил, как зовут очередную ляльку. Для него они являлись чем-то вроде стакана воды в знойную погоду: выпил, утолил жажду и потопал дальше. А вот она для него – навсегда…