Волк по имени Зайка

– Леди Торвальд была достойной женщиной. Я хочу съездить и проститься с ней. Гонца, предупреждающего о моем приезде, отправить сейчас, а выезжаем с утра.

Я едва не упал перед королем на колени.

Отсюда до Торвальда если неспешно – дней пятнадцать, а если поспешить – то и быстрее можно.

Его величество усмехнулся.

– Филип, я ценю тебя и знаю: ты не станешь мне врать. Так что разберусь в ситуации. Позови ко мне секретаря и возвращайся сам. Расскажешь подробно, что вы еще про Ройла узнали.

Я поклонился и отправился на поиски.

Интересно, что знает его величество, если он принял такое решение? Доверчивостью наш король не страдает, значит, что-то у него есть на Ройла, просто прижать его не получается. Но что?

Впрочем, этого мне никогда не узнать. Наш король – это…

Эрлином всегда правили Эрнальты.

Из этого тысячелетнего правила было только одно исключение – один раз. Пришлый некромант уничтожил большую часть королевской семьи. Почти всю. Спаслась одна-единственная девочка, у которой родился сын. Арэсти Эрнальт, Арэсти Четвертый, когда вырос, вызвал на поединок некроманта и уничтожил его. По легенде, ему помогала его жена, Тинавиэль, эльфийка. И они правили долго и счастливо. Родили троих детей, из которых один был с глазами цвета неба. Так в роду Эрнальтов издревле отмечались короли.

И не простые короли.

С той самой поры у Эрнальтов был обычай брать себе жену… любой крови. Не обязательно это была знатная дама. Важнее, что человек незаурядный. И короли получались такие же. Своеобразные. Сложные.

Эрлин жил спокойно, потому что здесь привечали магов, здесь почти не было войн, не было религиозных смут. Веришь в Небеса Светлые, на которые после смерти уйдешь, – верь. Веришь в древних богов – верь. Никто тебе не мешает…

Короли были мудры и справедливы, но было в них что-то такое… Многие подозревали, что король наш и сам немного… колдует. Но в лицо сказать это королю никто не решался, а стало быть, это все – неправда.

Просто иногда королевские решения были… странными.

Но всегда – правильными.

Колин

Когда я увидел гроб, меня затрясло так, что пришлось покрепче стиснуть зубы. Горло перехватило, на глаза навернулись слезы…

Мама, мамочка, родная моя…

Дайрин опять присела, демонстрируя свои прелести.

– Моему лорду…

– Пошла вон.

В темных глазах сверкнул гнев.

– Лорд?

– Вон. Пошла, – медленно и с расстановкой повторил я. Еще тут каждая шлюха будет рот открывать.

Судя по всему, девка была сообразительной. Она подхватилась и умчалась за дверь, не забыв крепко приложить ее о косяк. И правильно. Еще минута – и я б ее за волосы отсюда выволок.

Подошел, опустился на колени пред гробом.

– Мама, родная моя…

Тишина.

Если и есть где-то чертоги светлого бога – ответа из них не дождешься. И болит в груди, и в глаза словно бы песку насыпали, и шумит в ушах, и стискивает голову черным обручем боли.

Хочется плакать, но не получается, и сквозь стиснутые зубы вырываются холодные сухие рыдания или всхлипы, а слез все нет и нет…

– Мамочка, прости, что не смог тебя уберечь. Прости меня за все, родная. Сердцем своим клянусь, кровью клянусь: я отомщу! Страшно отомщу!

Зайка притихла рядом, смешно шевеля влажным носишкой, словно принюхиваясь. Я положил руки на холодное полированное дерево. Легко сдвинул крышку.

Запах смерти, запах тления…

Совсем чужое лицо. Смерть меняет людей, и все же – те же светлые косы, тот же высокий лоб и прямой нос…

Глаза закрыты, в углах рта – морщинки, на лбу, на щеках… как же тяжело тебе пришлось, родная… И руки… Ногти обломаны, пальцы распухли.

Мама, прости меня.

Зая

Колин выл, как волчата воют над телом матери. Я видела это, и было даже чуть неловко. Наши мальчишки никогда не плакали, а впрочем, у них и нужды не было. У нас же есть звериная половина. А хищник горя не ведает. Обернись да побегай – все и снимет. А тут…

Я решила не мешать парнишке. Невольно принюхалась.

Какой же мерзкий запах в человеческих жилищах. А уж этот их обычай хранить трупы… зачем?

Мы все – дети Леса. Нас надо зарыть в мягкую землю – и из нас вырастет новое дерево. А еще…

Мы точно знаем, что вернемся. Так или иначе – смертны только тела. А души опять придут на землю, поэтому не надо быть эгоистами. Надо уметь отпускать близких, когда их зверь становится слишком старым…

Им ведь это не в радость…

Я вспрыгнула повыше, чтобы посмотреть на мать Колина.

Нет, сходства не уловить. Тело и тело…

Принюхалась.

К телу.

К Колину.

Опять к телу…

Убивайте меня, но пахло от них по-разному. Или это из-за смерти? Или что-то еще?

Мы, оборотни, живем в мире запахов. Я могу сказать о человеке многое, вплоть до того, что он делал последние три дня, куда ходил. А еще…

По запаху я могу сказать, кто кому родня. Близкие люди пахнут очень схоже, а тут вот… разные запахи, разные. И пахнет от женщины, пробиваясь сквозь храмовую вонь, чем-то неприятным. Слишком вонючим…

Как… Как от служанок в трактире. Дешевые вонючие притирания.

Может, это всех так – после смерти?

Но почему у них разные запахи?

Ничего не понимаю…

Лайса