Волк среди волков

— Но, папа! — воскликнула Вайо. (Она отлично знала, что завести такой разговор с матерью нельзя, та сразу насторожилась бы. Но добряк отец никогда ничего не замечает.) — Ведь Густель всего пятнадцать лет! Разве можно выходить замуж в пятнадцать лет?

— Ни в коем случае! — решительно заявил ротмистр. — Совершенно невозможно! Это же совращение малолет… — Он прикусил язык. — Нет, сказал он. — Это недопустимо. Это даже в своде уголовных законов сказано.

— Что сказано в своде уголовных законов, папа? — испуганно воскликнула Вайо.

— Что таким птенцам, как ты, о подобных вещах даже знать не полагается! — с несколько наигранной веселостью прекратил ротмистр разговор. Он вовремя спохватился, что жена ни в коем случае не одобрила бы такой отцовской беседы с Виолетой, что она даже подозревала, будто Виолета совсем не так наивна, как предполагали ее родители. Поэтому он на всякий случай прибавил с мрачным видом: — А молодчики, которые путаются с пятнадцатилетними девчонками, подлецы, и их сажают в тюрьму, вот что сказано в уголовном кодексе.

— Но ведь он может и не знать, что ей всего пятнадцать лет! — в волнении воскликнула Виолета.

Ротмистр остановился и посмотрел на дочь.

— Кто путается с девушкой и даже не знает, сколько ей лет, тот уже по одному этому подлец. Таких сволочей нечего защищать, Виолета. Ну, идем.

Они пошли дальше. Ротмистр уже снова думал о тесте и машине — надо это как-нибудь устроить. У всех знакомых были машины, только он один…

— Но, папа, — снова осторожно начала Виолета, — он ведь хочет жениться на Густель! Значит, им можно пожениться, хотя ей и пятнадцать лет…

— Ну что ж, можно так можно — его дело! — сердито оборвал ротмистр. Кажется, подают прошение на имя министра внутренних дел, почем я знаю! Своей дочке я бы во всяком случае не разрешил!

— Да я, папа, и не собираюсь! — расхохоталась Вайо. — А ты уже думал, я собираюсь? Господи, папа, я так рада, что могу побродить с тобой по лесу. Все другие мужчины мне противные, один ты не противен!

Она взяла его под руку и прижалась к нему, а он, он не был бы ротмистром Иоахимом фон Праквицем, если бы не попался на ее удочку.

— Ну, Вайохен, что ты еще и не думаешь о мужчинах, это я маме сто раз говорил! — воскликнул он очень довольный и крепко прижал ее локоть.

— Ай, папа, больно! Но знаешь, папа, все это про Густель меня страшно интересует. Раз Ирена пишет, значит это так. Расскажи мне, папа, все, все, какие существуют, законы, и что им надо делать…

— Да что рассказывать, Вайохен? Все вы, женщины, на один лад, как зайдет разговор о замужестве, сразу делаетесь любопытными, как козы.

— Фу, папа, почему же как козы! Я не коза! Ну, а если министр внутренних дел согласится, отец тоже обязан согласиться?

— Как же так? — спросил ротмистр, который все больше запутывался в сложной проблеме этого проклятого померанского брака. — Ведь о разрешении должен просить министра отец!

— Отец? А не Густель?

— Да ведь ей всего пятнадцать лет, девочка, она же еще несовершеннолетняя!

— А если он подаст прошение министру внутренних дел, я имею в виду лейтенанта?

— Без разрешения старика Гальвица твоя Густель вообще не может выйти замуж! Меня удивляет, что он дал согласие!

— Вообще не может, папа?

— Ну, во всяком случае до двадцати одного года!

— А почему раньше не может? Ведь многие же выходят замуж в семнадцать восемнадцать лет!

— Господи боже мой, Вайо, ты меня совсем с ума сведешь! Значит, у них есть согласие отца!

— А без этого согласия…

— А без согласия порядочные девушки вообще не выходят замуж, поняла? крикнул ротмистр.

— Ну конечно, папа! — сказала Вайо и сделала наивные глаза. — Я просто потому тебя спросила, что ты все знаешь, и никто лучше тебя не объяснит. Даже мама.

— Право, детка, — сказал ротмистр, уже наполовину успокоившись, — ты меня сегодня совсем изведешь вопросами.

— Потому что мне все о Густель знать хочется. Ирена пишет, что старик Гальвиц не очень-то соглашается, но лейтенант во что бы то ни стало решил, и Густель тоже — и они решили пожениться при любых обстоятельствах. Значит, должно выйти, папа!

— Да, Вайо, — согласился отец. — Если она плохая, непослушная дочь, она с ним убежит, и они отправятся в Англию. Там есть такой кузнец, этот кузнец их обвенчает, и они поженятся. Но это черт знает что, а не брак такой девушке лучше и не возвращаться в родительский дом, а лейтенанту придется снять мундир, и он уже никогда не сможет быть офицером…

— Но обвенчаны-то они будут по-настоящему? — ласково спросила Вайо.

— Ну да, по-настоящему! — крикнул ротмистр красный как мак. — Сказано ведь, без родительского благословения! (Ротмистр не ходил в церковь.) Родительское благословение строит детям дом, а отцовское проклятие разрушает его, или как это там в Библии сказано. (Со времени конфирмации ротмистр не заглядывал в Библию.) А тебе, Вайо, я запрещаю писать этим двум дурехам, нечего тебя на глупые мысли наводить! И письмо ты мне сейчас же отдашь, как только домой придем!

— Хорошо, папа! — послушно сказала Вайо. — Только письмо я уже порвала.