Волк в ее голове. Книга I

С той встречи минуло два дня.

Метели занесли город снегом, и небо за окнами давит ледяным свинцом на кладбищенский холм. Иногда округа загорается мертвенно-белым, и над головой, оглушая и прибивая к полу, прокатывается гром — словно крик иноплатентной твари бьется в стекла.

Зимняя гроза. Случается она не часто, раз или два в год, но всякий раз пугает до самого нутра. Что-то фатальное, апокалипсическое слышится в ее потустороннем утробном рокоте.

На экранчике моего телефона Вероника Игоревна разбирает конденсатор, похожий на рогатый бочонок. Точно судмедэксперт, она залезает пальцами в его блестящие внутренности и вытаскивает рулончики фольги, длинные, как «дождик» для новогодней елки. Тут верхнюю часть кадра перекрывает оповещение.

POCHTAPP сейчас

Мухонос

О_о

[фото]

Этот дебил постоянно шлет всякую пургу в чат класса, и я, не читая, смахиваю «наклейку» прочь.

Изыди.

Видео на секунду подвисает, затем Вероника Игоревна показывает целый, здоровенький конденсатор и крепит к нему крокодильчиками два проводка от вилки. Прикладывает палец к губам и, разматывая провод, отходит вместе с нами в дальний угол кабинета — того, старого, сгоревшего. С трудом запихивает вилку в древнюю розетку.

— Бам, — шепчу я.

Мигают плафоны. Конденсатор лопается со вспышкой, будто перезрелый плод; разлетаются серпантины фольги. Один прилипает к доске, другой к потолку. В кадре появляются члены химического электива: ошалелые, с диковатыми улыбками. Среди них я с оторопью вижу и себя — вижу и не узнаю. Ни прическу-горшок, ни синюю рубашку, ни покатые плечи. Какой же вы нескладный, Артур Александрович.

Вероника Игоревна снова прикладывает палец к губам, и видео замирает.

Я ловлю себя на том, что радуюсь какому-то неуловимому, ускользающему чувству внутри — словно бы движению воздушных потоков памяти, и блокирую экран.

Не знаю, кто рассказал тогда родителям о конденсаторной бомбочке. Может, речь шла и не об этом случае, а об истории, когда Олеся облилась щелочью, но электив закрыли, а кабинет сгорел.

Жалко.

Определенно те занятия с Вероникой Игоревной проходили куда интереснее, чем замены Леонидаса. И класс ее лучше этого убожества, где каждый гвоздь пропитался нафталиновым духом прошлого. Типичные старые парты, типичная убитая доска. Типичный Ньютон на стене — между типичными Путиным и Медведевым.

О, вы в курсе, что Путин уже, так сказать, правил нашей телегой до Медведева? Я едва в осадок не выпал, когда Валерьевна поведала об этом с неделю назад. Всю жизнь мне казалось, что был СССР, потом 90-е, потом Медведев и, наконец, Путин. Всю жизнь мне казалось, что Медведев круче, что он — наше все. А на деле… Путин? То есть, ты будто разбираешь матрешки царей и, доходя до Путина, вытаскиваешь маленького Медведева, а из него — еще более маленького Путина.

То есть, потом опять будет Медведев? Или как?

Я в шоке.

Бэтмен, блин, и Робин.

Пока я так размышляю, до меня доходит экскурсионный список. Он пахнет чипсами, он подкараулил солнечный зайчик в левом верхнем углу и собрал, кажется, ВСЕ оттенки синих ручек.

Каждый год нам предлагают поездку на северо-стрелецкие скиты, и каждый год мы табуном чешем туда. Не потому, что это Бог весть как круто, а потому что находится лишний повод прогулять гимназию. Трум-пум-пум, денек свободы от нудятины. Я с радостью щелкаю ручкой, вписываю себя и передаю листок дальше. Только в этот момент, запоздало, что-то царапает мое внимание.

Наш 10 «В» повезет не Вероника Игоревна — Леонидас.

— … где делегация Северо-Стрелецка приняла участие в областной конференции «Север — страна без границ», — проникает мне в уши его голос. Низкий и сочный. Девчонки от него тают, а мужиков подташнивает. — Как некоторые знают, нашу гимназию представляла ваша одноклассница… Олеся встань, пожалуйста… с работой о нашем писателе-земляке Н.О. Булдакове. За что нашей гимназии была вручена грамота. Не слышу поздравлений?

Олеся с наигранным смущением встает и принимает вялые аплодисменты. Она, как обычно, в белой сорочке и юбке оттенка лоснящегося воронова крыла. Сколько я помню, Олеся всегда ходит в одной и той же одежде одних и тех же монохромных оттенков — словно родилась от шахматной интрижки черного офицера и белой королевы.

— Спасибо, Олеся. Так, об экскурсии сказал, о конференции сказал. На чем мы остановились? — Леонидас одной рукой трёт висок, другой сжимает пастельно-желтый мел, тень которого по диагонали пересекает бородатое лицо. — А, ругали наших модников и модниц. Не вижу причин, почему бы не продолжить. Кто у нас следующая жертва? — Леонидас театрально прищуривается и осматривает класс.

Касательно «первой жертвы»: в углу вы наверняка заметили Симонову — благо наша конфетка уже минут двадцать топчется лицом к стене, как напакостивший малыш. Сегодня Аня щеголяет в клетчатой мини-юбке. Квадраты черные, квадраты красные, округлости попы — кра-со-та. Не знаю, чего добивался Леонидас, но в итоге все мужское население 10 «В» выкручивают шеи, любуясь на анины булочки. И да, они в самом деле притягивают.