Волк в ее голове. Книга I

Ну, вообще с дисграфией печатать легче, чем писать, но порой и Т9 заходит в тупик. Я сосредотачиваюсь и расставляю правильные буквы.

«Кончай истерить! У меня ключи твоей мамы».

Я еще раз пробегаю взглядом два коротких предложения и жму стрелочку (^).

«Вы не можете отправить сообщение этому пользователю, поскольку он ограничивает круг лиц, которые могут присылать ему сообщения».

— ХА-ХА-ХА.

Кажется, что меня ударили в живот. Я втягиваю носом воздух и с удивлением проглядываю текст ещё раз, словно там не автоматический ответ, а эпитафия над могилой.

— Да фиолетово. Фиолетово! Сами разбирайтесь со своими ключами!

Я машу телефоном и широким шагом иду прочь. От залива доносятся тихие гудки барж, и чайки роем срываются с проводов.

У танцующих берёз что-то заставляет меня оглянуться, и сквозь удушливый дым обиды проскальзывает неприятная мысль: дом Дианы состарился.

Будто человек.

Вы скажете, что семнадцать лет — это так, фигня, но за свои семнадцать я достаточно видел, как дряхлеют люди перед смертью. Мой дед, моя соседка. Моя первая классная руководительница. Они жили десятилетиями, почти не меняясь, словно бы застывая в невидимом янтаре, но потом возраст брал своё. Болезни в пару месяцев разъедали тела, одиночество — души. Слабели голоса, ржавели суставы, лица бледнели и туго обтягивали кости черепа. Все дольше становились сны, все реже — проблески сознания. Уходили силы — по песчинке, по капле, по волоску, пока пауза между ударами сердца не устремлялась к бесконечности.

Сейчас я смотрю на дом Дианы и с грустью понимаю, что он в конце этого тёмного пути. Ещё не в бездне, но уже соскользнул. Уже летит вниз.

Сон шестой Электрический прибой

Ветер поднимает занавески невидимой рукой и взбивает их мягкими рывками. Из приоткрытого окна тянет сигаретами и мокрой жестью. Эти запахи, это неспешное движение полупрозрачной ткани гипнотизируют, и я чувствую, как проваливаюсь из кабинета физики куда-то в себя — в безмыслие и безвременье собственного разума.

Там бродит Диана, ведомая луной.

Там замерла, подобно статуе, Вероника Игоревна.

Вы думаете, за минувшую неделю она появилась в гимназии? Как бы не так, нет Вероники Игоревны.

В итоге ее брелок и вся его железная компашка громыхают в моем рюкзаке который день, а физику у нас заменяет Леонидас, классный руководитель «ашек». Конечно, не тот царь Леонид из Спарты и даже не Джерард Батлер из «300 спартанцев», но что-то такое, древнегреческое в облике нашего завуча определенно имеется.

Наверное, борода. Эта штука у Леонидаса ухожена так, будто ее подравнивает каждый день личный садовник. Честно, я не понимаю мужиков, которые настолько следят за собой. И особенно не понимаю тех, что носят вязаные свитера с северными узорами. О, вы не заметили? Сегодня к нашему вниманию красные снежинки на белом фоне.

Не знаю, что меня больше беспокоит: мерзкие снежинки или «черный список» Дианы.

С ней мы пересеклись, когда позавчера я брел по мосту Шестьдесят пятой параллели.

Сперва мое внимание привлекли две тонкие тени, которые скользили поперек дороги — мокрой, в бронзовых искрах заката — и приятно напоминали девушку с велосипедом. Ими они и оказались. Диана устало катила алый ляс на фоне черно-сизых, с золотистым оперением облаков, и лужица солнца мелькала то за ее шапкой-носком, то под мышкой, где трепыхалась паченция листов. Для ранней весны она оделась чересчур легко: серое худи, серые спортивные штанцы, тапочки.

Тапочки???

В голове шевельнулась мысль позвать Диану и отдать ключи, но я так обижался за «черный список», что ощутил внутри почти физическое сопротивление.

Тем временем она дошла до перекрестка, где тротуар обрывался бледной зеброй, и, не глядя на светофор и не замечая несущихся машин, поперла через дорогу.

Я вскинул руку. «Эй! Осторожнее!» само, без разрешения запрыгало на языке, и худая фигурка резко замерла, будто услышала меня. Перед ней с визгом клаксона затормозил синий «ниссан». Ветер рванул бумаги из пачки Дианы и подбросил вверх так, что они засветились желтым в лучах солнца.

— Девушка?! — закричал водитель и наполовину высунулся из машины. — Вы дальтоник? Красный свет!

Диана даже не посмотрела на него. Ее тело слегка покачивалось вперед-назад, и белые листы разлетались сияющим вихрем.

Она спала.

Едва я осознал это, мои ноги шагнули в сторону Дианы, а она, подобно странной марионетке, повторила движение.

— Диана!

Водитель «ниссана» раздраженно смахнул бумаги с лобового стекла и окончательно вылез из машины. Сомнамбула не отреагировала ни на него, ни на меня: молча направилась вперед и в пару секунд добралась до остановки.

Там уже собирал урожай зеленый автобус на Поморку. Он быстренько втянул в себя Диану, лязгнул дверьми и покатил за поворот, в заходящее солнце. Воцарилась странная тишина. Только белые листы с шелестом скользили по асфальту и радостно сигали под опоры моста.