Волк в капкане

Клоэ и Берт Эберхарт, которые отошли от витрины какого-то бутика аккурат чтобы столкнуться нос к носу с Отто и его девчушкой, были одеты для Мармит — и составляли выгодный контраст с Ромингером и Рене. Берт был в самом настоящем смокинге, а Клоэ в изящном классическом маленьком черном платье. Пусть не самый вечерний вариант, но ей оно шло бесподобно. Рядом с пусть очень красивым, но все же оборванцем Отто и малышкой Браун в скромных джинсах и мешковатой курточке они смотрелись как королевская чета рядом с убогими батраками-поденщиками. Но Отто и Рене это не волновало — он просто светился счастьем и ни на кого не смотрел, кроме своей девушки. А она не сводила с него лучистых, сияющих любовью голубых глаз.

Обе пары сдержанно кивнули друг другу и разошлись к разным входам — Берта и Клоэ ждало такси у парадного входа, а Отто и Рене прошли к выходу на стоянку отеля, к его подержанному БМВ.

Усаживая Клоэ в такси, Берт торжествующе улыбнулся и ласково сжал ее руку, и девушка с трудом удержалась от резкой отповеди. «Отто, Отто, я хочу, чтобы мы снова были вместе! Как ты смеешь так нежно обнимать эту соплячку? Зачем ты это делаешь?» Но Клоэ взяла себя в руки и мило улыбнулась своему кавалеру.

Отто открыл машину, их уже никто не видел. Он обнял Рене, сказал:

— Ты молодец. Я думаю, больше никто не посмеет сказать о тебе плохо.

— Ты думаешь? — прошептала она.

— Уверен. Ты — моя девушка, и теперь все об этом знают.

— Я правда твоя девушка? — Господи, какие глаза. Как она смотрит на него, со смесью надежды и страха, будто боится, что он скажет, что это все понарошку. Отто поцеловал ее:

— Конечно, Рене. Ты — моя девушка. И мы едем ужинать в какой-нибудь симпатичный ресторан. А потом можем поехать куда-нибудь еще.

— Правда? — обрадовалась Рене. — Может быть, на дискотеку? Потанцуем? Тут есть?..

Отто сморщил нос:

— Только не дискотека. Я не танцую.

— Как жаль, — разочарованно сказала она. — Совсем не танцуешь?

— Совсем. Даже не умею.

Она усомнилась, что профессиональный спортсмен — человек, живущий в полном ладу со своим телом — может не уметь танцевать, но он вовсе не шутил. Он не танцует, и ей пришлось с этим смириться. Хотя и интересно, почему.

— А куда тогда? — спросила она.

— Например, обратно сюда и трахаться.

— Не говори об этом так грубо, — тихо сказала она. — Ведь это так прекрасно.

— Ну да, и я о том же. Трахаться — это очень даже прекрасно. Ну можно и еще что-нибудь придумать. Как насчет погонять на снегоходах? — предложил Отто.

— Супер! — обрадовалась она, вспомнив, как мечтала о нем во время поездки на снегоходах с Арти и Макс.

Они сели в БМВ, он за руль, она рядом. Отто чисто вырулил из тесного закутка между микроавтобусом и внедорожником. Рене уже успела заметить, что машину он водит мастерски, аккуратно и уверенно, без пижонства и не быкуя. Он все делал хорошо, этот Отто Ромингер — и проходил горнолыжные трассы, и занимался любовью, и водил машину. Рене была уверена, что он делает хорошо все, за что только берется.

Они въехали в город. В салоне негромко играло радио. Они молчали, может потому что сегодня уже очень многое сказали друг другу. Она полезла за сигаретами и небрежно и весело спросила:

— Скажи, а в такой исторически ценной выигранной в покер машине можно курить?

— Можно, — он тоже достал сигареты.

— А куда мы едем?

— Сам не знаю. Хочу найти маленькое местечко, где можно будет и поесть, и тебя потискать.

— Ооо!!! — застонала Рене. — Прекрати, Ромингер! Так нельзя!

— Что не так? — невинно улыбнулся он.

— Да я постоянно тебя хочу! Это просто невозможно!

— А чем ты недовольна? — ухмыльнулся он с очень довольным видом.

— Черт! — в сердцах буркнула она. — Потому что… сидеть больно… и постоянно трусы мокрые.

Он развеселился:

— Правда что ли? Надо проверить.

— И думать забудь! Твои проверки кончатся тем, что мы начнем… ой… прямо тут на обочине! Просто прекрати меня все время возбуждать! Мне и так сегодня весь день больно ходить было!

— Ого, — он приподнял бровь, небрежно протянул руку и легонько нажал между ее бедрами: — Горячо…

— Конечно, горячо, — буркнула Рене. — С таким-то горячим парнем.

— А у тебя есть там такая классная штучка, — вдруг хихикнул он. — Ну как она мне нравится. Вот она чертовски горячая.

— Родинка? Ты говорил…

— Нет, я не о родинке. Знаешь, когда я там прикасаюсь, ты сразу становишься такаа-ая мокрая. И так стонешь.

Рене покраснела. Отто выехал на ярко освещенную площадь.

— Ты опять! — простонала она. — Если не прекратишь, я вылезу из машины и сяду в снег. Чтобы остыть.

Он снова захохотал. Ему и в голову не приходило, как много он смеется, когда они вместе.

— Мне тоже придется сесть в снег. Посидим в снегу рядом?

— Нет. Мы и в снегу начнем тра… Черт! Все из-за тебя!

— Да что ты вопишь? Во, смотри.

Они въехали в какой-то маленький переулок в стороне от ярко освещенного центра. Позади деревьев, увитых разноцветными электрическими гирляндами, стоял деревянный симпатичный домик, на котором красовалась вывеска очень старинного вида «Шварц Джованни».