Волк за волком

На секунду она вообразила себе такой исход событий: сбежать от всего. На самом деле она и раньше об этом думала, рассматривая карту Генрики. Решила, что лучше всего на север, куда-нибудь в сибирскую тайгу, где нет ничего, кроме снега, животных и сосен. Ни одного человека на тысячи километров вокруг. Никаких больше смертей. Выжить будет несложно, особенно после всего, чему научил ее Влад….

Но спокойствия не будет, даже там. Пока Фюрер жив и пепел вздымается выше и выше. Слишком много бестелесных душ, чтобы сосчитать.

Нет. То, что висело внутри Яэль тяжелым грузом, невозможно было сбросить бегством. Выход был только один.

Дойти до конца.

— Я не могу, — прошептала она.

— Что ты имеешь в ви…, - Феликс запнулся. Его позвоночник самопроизвольно выпрямился, и Яэль увидела в его глазах быструю перемену. Внутри него нарастало осознание.

Пути назад не было.

— Ты прав, последнее время я сама не своя. Этому есть причина. Опасная, большая причина.

Яэль осторожно наблюдала за ним, произнося эти слова. Его светлые волосы были разделены и расчесаны, суть порядка. Бледность его шевелюры распространилась и на лицо. В конце концов шок охватил даже огромный синяк и ожог от солнца.

Она ждала его ответа. Мышцы ног напряглись так же, как тогда, в шкафу квартиры Адель. Готовые атаковать. Молчание Феликса продолжалось еще несколько ударов ее сердца. Голени Яэль свела судорога, и ей внезапно пришло в голову, что для разговора нужно было выбрать менее людное место.

Но вдруг Феликс зашептал:

— Тайна, о которой я тогда рассказал тебе… это ты.

Яэль дернула головой, как бы крича «Не здесь!». Взгляд Катсуо мигрировал в другой угол комнаты, где Ямато и Риоко вместе читали сборник стихов. (Книга была более потрепанной, чем в Праге: корочка потрескалась, страницы покрылись пылью, а в неокторых местах виднелись загибы.) В этот раз Ямато читал слова вслух, а Риоко слушала, складывая салфетку. Улыбка на ее лице все росла.

Немцы, чьи имена все звучали одинаково, расположились по краям комнаты, давая интервью Рейхссендеру или посапывая.

А Лука… его нигде не было видно. Возможно, удалился пофлиртоваться с медсестрой.

— Будешь гнать со мной? — спросила она снова.

Феликс ничего не сказал. Острая, режущая тишина.

Ивао смеялся, слишком громко и усердно, над чем-то, сказанным Катсуо. Звук бился об обложенные кафелем стены. Ямато все так же вычитывал стихотворения живым голосом, декламируя хайку о смене сезонов. Один из немецких первогодок начал храпеть.

— Феликс… пожалуйста… — Яэль не спускала глаз с брата Адель: все еще бессловесный, бледный, локти погружены в детали часов. — Ты мне нужен.

Его ответ?

Феликс набрал полную горсть вареного нута. Один за другим закинул их себе в рот. Он в деле.

ГЛАВА 21 (СЕЙЧАС)

22 МАРТА, 1956

ИЗ БАГДАДА В НЬЮ-ДЕЛИ

Яэль решила немного отстать. Не во времени. Его у нее было достаточно (10 минут — приличный отрыв). Но как только она завела мотор по направлению улиц Багдада, девушка позволила табуну гонщиков проглотить ее и подождала Феликса. Лука промчался мимо, верный своей тактике, держаться на несколько метров позади Катсуо. Не теряя времени, но и не зарабатывая его.

Яэль держала Феликса рядом, Луку в поле зрения, а конец в сердце.

Эта пустыня сильно отличалась от дюн и песков африканского берега. Ее потрескавшаяся земля простиралась далеко, в дьявольский, заполненный пылью пейзаж. Горы маячили у горизонта, простиравшиеся в виде волн, какие Яэль видела на детекторе лжи Влада. Дорога тоже была другой. Менее изрыта ямами, более податливая четвертой передаче.

В первую ночь они разбили лагерь в древнем бастионе, стоявшем в нескольких метрах от дороги. Это место было давно выпотрошено. Изрешеченное высохшими пулями настоящих зверей, зазубренное разрушенными стенами. Звезды простирались через беспотолочную темноту, загораясь, как нефтяные месторождения.

Яэль сидела, прислонившись спиной к камням и наблюдая, как Феликс проверял время по избитым часам Мартина (он их починил!) и рылся в корзине в поисках еды. Все это он делал спиной к ней, заметила она, хотя часть его лица и была цвета испорченного майонеза. Они ни слова друг другу не сказала после вареного нута, но слова, казалось, были щепкой в отношениях близнецов. Между ними в воздухе развивался белый флаг, напряжение спало. (По крайней мере, у Феликса. Яэль все время езды перебирала в голове все известные факты: Феликс Бурхард Вулф. Проблемы с гневом. Одинок, одинок, как она.)

— Сухую курицу или сухую говядину? — Феликс нарушил тишину, подойдя к ней с двумя серебряными пакетами в руках. — Честно, не вижу разницы.