Волхитка

В реальности или в бреду – Боголюбов не мог поручиться – он явственно видел в проёме открытой двери: поначалу вдалеке возникло золотистое свечение, точно это месяц, разгораясь и разгребая пески, выходил из подземелья на работу. А затем на ближайшем бугре появилась прямая и строгая фигура мальчика в белой рубахе. Мальчик медленно прошёл перед крыльцом, держа в руках большую Негасимую Свечу и не оставляя за собой следов.

И маяк зажёгся!..

Засыпая, Боголюбов сладко улыбался. Не выключенный приемник передавал в это время последние новости, среди которых смотритель уловил только одну: несколько дней назад в заокеанском аэропорту неизвестные лица самым дерзким образом угнали самолёт, направляясь в сторону России, а потом исчезнув неизвестно где – будто бы в пустыне…

23

Международный аэропорт представлял собой гигантскую фантазию бетона и стекла, рассмотреть которую снизу, кажется, невозможно без того, чтоб шейный позвонок не вывихнуть – так всё это высоко, широко и шикарно.

После короткого июньского дождя из-за тучи вывалилась половина солнца: сырые блики вспыхнули повсюду, нестерпимо радуя глаза. Кручёным колобом ветер прокатился по стриженой траве, срывая капли; кинулся в деревья, кусты растормошил… На взлетной полосе осталась мелконькая лужа. Ветер, подбегая, дёргал лужу «за ухо», будто стянуть пытался с неположенного места, а лужа то смеялась под солнцем, то морщилась под наплывающей разодранной тучей.

Заокеанский лайнер заполнил бензобаки, взял пассажиров на борт и, выйдя на рулёжную дорожку, разрезая колесами лужу, остановился. Пилоты в кабине лайнера, получив разрешенье от диспетчера, перевели рукоятки на взлётный режим…

И вдруг что-то случилось на борту.

Аварийный выход самолета распахнулся с двух сторон, и с крыльев на бетонку торопливо стали прыгать перепуганные люди… А через минуту-другую, когда уже на взлётку из-за деревьев покатили заграждение – тяжёлую красную тушу пожарной машины – лайнер легко разбежался, приподнимая сияющий «клюв» и азартно осаживая тело на задние колеса. Турбины, горячо и жадно пожирая кислород, заполошно взвыли на взлётном форсаже… Стремительной стрелою сверкнуло серебро над кромкой поля и, едва не врезавшись в машину заграждения, лайнер выскочил на волю, оставляя за собой сизые палёные хвосты из перегруженных турбин и поджимая под себя колеса, как птица лапы в воздухе… Зарываясь в пену сиреневых слоистых облаков, самолёт заложил просторную дугу над городом, задыхающимся в то утро от смога и кислотных испарений, обычно поднимающихся после дождя и поедающих листья и траву не хуже саранчи.

Выравнивая полет – неопытную руку сразу видно! – лайнер слишком круто и рискованно покачал сверкающими крыльями, будто с кем-то прощаясь, и через несколько минут, истончившись до серебряной иголки, беззвучно воткнулся в косматую тучу, зеленоватой копною распухшую за городом – на горизонте.

* * *

Самолетный радиокомпас был нацелен строго на восток – туда, где далёкое солнце лучами ломало закрайки тяжёлой тугой темноты.

Два человека, сидящих в кабине, после того, как включили автопилот, облегчённо вздохнули и, наконец-то, расслабились.

Летели долго, молча и как бы отрешившись от всего земного, суетного, мелкого; всё это осталось позади – сомнение в способностях пилота, сомнение в надежности машины, страх оказаться сбитыми какой-нибудь ракетой или истребителем, поднявшимся вослед. В таком полете – если ты ощущаешь себя в безопасности – вдруг возникает славная минута невесомости души и сердца, когда ты чувствуешь себя весёлым, беспечным странником, бредущим по белесой пыли Млечного Пути, греющим руки у белого пламени звёзд и ночующим возле красноватого костра, который на Земле зовётся месяцем или луною… Счастлив, кто такие минуты пережил! Они в себя вмещают бег веков и память поколений, витающих в безбрежном космосе и незримой призрачной стрелой вдруг больно бьющих в грудь того или иного человека, изумленно охнувшего: «Господи! Что это?»

Предрассветный воздух голубел. Серебряное рыло фюзеляжа всё отчётливей проступало перед глазами.

– Фил! Ты представляешь?! – по-французски воскликнул один из сидящих в кабине. – У меня сейчас возникло такое ощущение, будто возле фюзеляжа пролетел дух предка!

– А может, просто «Боинг» пролетел? – спросил второй, сидящий за штурвалом. – Ты разве не знаешь статистику? «Боинги» эксплуатируются настолько широко, что в любую секунду времени в небе находятся в среднем тысяча двести лайнеров!

– Нет! Я говорю тебе: дух предка пролетел! Я даже глаза разглядел его! Синие! Чистые!

Они помолчали. Только ровный гул турбин был слышен.

– Россия… – выдохнул пилот сквозь зубы.

– Не понял. Что – Россия?

– Мы только что пересекли границу. Теперь моли Всевышнего, чтобы свои не долбанули в хвост нам или в гриву. Сейчас какой-нибудь похмельный прапорщик увидит нашу «муху» на локаторе и пришибёт одной левой.