Волхв

– Нет. Просто… – Покачала головой. – Хотел подчеркнуть, что я – его рабыня, а вы – гость.

– Свой Калибан у него точно имеется.

Вздохнула.

– Имеется.

– Кстати. Где ваше укрытие?

– Николас, я не могу вам показать. Если за нами следят, все откроется.

– Это рядом?

– Да.

– Ну хоть скажите, где. – Она как-то нехорошо смутилась; опять спрятала глаза. – Вдруг вам понадобится защита.

Улыбнулась.

– Если б нам грозила реальная опасность… мы б с вами сейчас тут не беседовали.

– В чем дело? Вы дали обещание.

– И выполню его. Только не теперь, прошу вас. – Верно, она расслышала в моем голосе мотки досады: подалась вперед, погладила меня по руке. – Извините. Я за этот час успела столько раз обмануть доверие Мориса. Пусть ему хотя бы последнее останется.

– Это так принципиально?

– Да нет. Он, правда, собирался как-нибудь позабавить вас с помощью нашего укрытия. Не знаю точно, как.

Я был озадачен, несмотря на то, что этот отказ свидетельствовал об ее искренности; исключение, подтверждающее правило. На всякий случай я помолчал – лжецы молчания не выносят. Но она выдержала испытание.

– С местными вы не общаетесь?

– Ас кем общаться? С Марией – смешно. От нее, как от Джо, слова не добьешься.

– А команда яхты?

– Обычные греки. Вряд ли они догадываются, что тут творится. Джун вам говорила, что за вами скорей всего и в школе шпионят? – внезапно спросила она.

– Кто?

– Морис однажды нам сообщил, что вы чураетесь других учителей. И они вас не жалуют.

Я сразу подумал о Димитриадисе; до чего все-таки странно, что этот заядлый сплетник помалкивает о моих походах в Бурани. Кроме того, я действительно чурался учителей. Он был единственным из них, с кем я болтал на внеслужебные темы. Какое счастье: я и ему соврал, что Алисон не смогла прилететь – не из проницательности, а остерегаясь грязных шуточек.

– Нетрудно вычислить, кто это.

– С чем я никогда не могла смириться – с Морисовой страстью подглядывать. У него на яхте кинокамера. С увеличительной насадкой. Якобы для птиц.

– Ну, пусть только старый хрыч…

– На виллу он ее не берет. Не иначе, это просто его пятьдесят лохматая уловка.

Вглядевшись пристальнее, я заметил в ней признаки внутренней борьбы, неуверенности, точно она надеялась вытянуть из меня нечто, идущее вперекор всему нашему разговору. Я вспомнил, что говорила о ней сестра; и наудачу спросил:

– И все же вы хотите продолжать?

Покачала головой.

– Не знаю, Николас. Сегодня хочу. Завтра, может, расхочу. Со мной ничего подобного раньше не было. А прояви я сейчас благоразумие и выйди из игры, ничего подобного и в будущем не случится. Разве я не права?

Я заглянул ей в глаза; вот он, удобный момент. И выложил последний козырь.

– Не совсем правы. Ибо в прошлые годы это уже случалось, по меньшей мере дважды.

Изумление помешало ей как следует расслышать. Она уставилась на мое ухмыляющееся лицо, резко выпрямилась, уселась на пятки.

– Значит, вы тут… это не в первый… – Ощетинилась. Взгляд горький, растерянный, упрекающий.

– Не я, а прежние преподаватели английского. У нее в голове не укладывалось.

– Они вам рассказывали?.. Вы все это время знали?

–Знал, что в прошлом году на острове творилось нечто странное. И в позапрошлом. – Я объяснил, как добыл эти сведения; как они скудны; что старик подтвердил их. И не забывал следить за выражением ее лица. – Еще он сказал, что вы обе были тут. И общались с теми двумя.

В смятении подалась ко мне.

– Да ни сном ни духом…

– Верю, верю.

Поджав ноги, повернулась к морю.

– У, проклятый. – Вновь посмотрела на меня. – И вы всю дорогу подозревали…

– Не то чтобы всю. Одна его байка явно подгуляла. – Я описал ей Митфорда и то, как он, по словам старика, в нее втюрился. Она забросала меня вопросами, выпытывая мельчайшие детали.

– Что ж с ними взаправду-то случилось?

– В школе они, конечно, ни с кем не делились. Митфорд намекнул мне, что дело нечисто, одной-единственной фразой. Я написал ему. Ответа пока нет.

Последний раз заглянула мне в лицо, потупилась.

– По-моему, это доказывает, что закончится все не так уж страшно.

– Сам себе то же твержу.

– Невероятно.

– Ему лучше не говорите.

– Нет, конечно нет. – Помолчала, робко улыбнулась. – Интересно, у него неисчерпаемые запасы двойняшек?

– Таких, как вы – вряд ли. Даже ему это не под силу,

– с преувеличенной серьезностью ответил я.

– И что ж нам теперь делать?

– Когда он собирался вернуться? Или говорил, что собирается?

– Вечером. Вчера, по крайней мере, он так сказал.

– Увлекательная намечается встреча.

– Меня могут уволить за профнепригодность.