Волхв

– Он намеревался сделать два варианта картины. Греческий и английский. С параллельным дубляжем. – Дернула плечиком. – Сценарий был составлен вполне профессионально. Отличная уловка, дабы усыпить нашу бдительность.

– Каким же образом…

– Подождите-ка. Вот вам еще доказательства.

Пошарила в сумке, изогнула талию так, чтоб видеть выражение моего лица. Вытащила бумажник; достала оттуда две газетных вырезки. На первой обе сестры, в плащах и шерстяных шапочках, заливались смехом на фоне лондонской улицы. Я узнал газету по шрифту, но к вырезке была приклеена еще и серая карточка информационного бюро: «Ивнинг стандард», 8 января 1953». Под фото – заметка:

И ГОЛОВА РАБОТАЕТ!

Везучие близняшки Джун и Жюли (справа) Холмс, занятые в главных ролях кинофильма, который будет сниматься в Греции этим летом. Обе закончили Кембридж, играли в студенческих спектаклях, болтают на восьми языках. К огорчению холостяков, замуж пока не собираются.

– Заголовок не мы придумали.

– Я так и понял.

Вторая вырезка – из «Синема трейд ньюс» – на американский лад излагала то, что Жюли уже успела мне рассказать.

– Да, раз уж я его достала. Это мама. – В бумажнике лежал моментальный фотоснимок; в каком-то саду, в шезлонге, сидит женщина со взбитой прической, рядом – крупный спаниель. Заметив другую фотографию, я заставил Жюли и ее показать: мужчина в спортивной рубашке, лицо умное и нервное, на вид чуть старше тридцати.

– Это и есть…?

– Да. – И поправилась: – Бывший.

Отобрала снимок. Судя по ее выражению, расспрашивать об этом человеке сейчас не стоило. Она торопливо продолжала:

– Теперь-то нам ясно, какое отличное прикрытие Морис себе обеспечил. Предстояло сыграть светских дам 1914 года, дочерей посла… и мы как миленькие брали уроки тогдашних манер. Бегали на примерки. Весь гардероб Лилии в Лондоне сшит. В мае мы полетели в Афины. В аэропорту он сообщил, что целиком группа соберется только через две недели. Он заранее об этом предупреждал, и мы не насторожились. Устроил нам морское путешествие. Родос и Крит. На «Аретузе». Это его яхта78.

– Сюда она не заходит?

– Стоянка у нее в Нафплионе.

– В Афинах вы у него дома останавливались?

– Похоже, у него нет своего дома в Афинах. Он уверяет, что нет. Останавливались в гостинице «Гран-Бретань».

– Что, и конторы нет?

– Ну, правильно, – покаянно сжала губы. – Но ведь в Греции, по его словам, должны были проходить только натурные съемки. А павильонные – в Бейруте. Он показал эскизы декораций. – Замялась. – До этого мы не имели дела с кино, Николас. И еще наша наивность. И восторг телячий. С двумя членами съемочной группы он нас познакомил. С актером-греком, который будет играть поэта. И с директором картины. Тоже греком. Мы вместе поужинали… они нам, если честно, понравились. Только и разговору было, что о фильме.

– Вы не навели о них справки?

– Мы задержались в Афинах всего на два дня – а потом на яхте уплыли. Те двое должны были приехать сюда.

– Но так и не приехали?

– Мы их больше не видели. – Подергала за ниточку, торчащую из кромки ворота. – Естественно, нас смущало, что съемки держат в тайне от публики, но у них и на это нашлось готовое объяснение. Попробуйте в Греции объявить, что собираетесь снимать фильм – от безработных не отобьешься.

У меня уже был случай убедиться в справедливости ее слов. Месяца три назад на Гидру нагрянула греческая киногруппа. Парочка наших школьных служащих сбежала туда в надежде наняться к киношникам. Так скандал целых два дня не утихал. Жюли я ничего говорить не стал, но со значением улыбнулся.

– Итак, вы прибыли на остров.

– После чудесного путешествия. И тут началось безумие. Двух суток не прошло. Обе мы сразу почувствовали: Морис как-то переменился. Мы до того сблизились во время круиза… наверно, нам не хватало отца, он же погиб в сорок третьем. Отца заменить Морис нам, конечно, не мог, но у нас словно появился добрый дядюшка. Мы дни напролет проводили втроем, он завоевал наше полное доверие. А вечера были просто незабываемы. Жаркие споры. О жизни, любви, литературе, театре… обо всем на свете. Правда, если мы интересовались его прошлым, в нем точно занавес какой-то падал. Вам это знакомо. Но по-настоящему все понимаешь только задним числом. На яхте все было, как бы сказать, ну до того культурно. А здесь мы вдруг будто превратились в его собственность. Он перестал относиться к нам как к почетным гостьям.

Снова заглянула мне в лицо, словно утверждать, что у старика есть какие-то положительные качества, было предосудительно. Откинулась на локоть, притихла. Она то и дело отводила от щек развеваемые ветром пряди.

– Да, мне это знакомо.

– Для начала… нам захотелось прогуляться в деревню. Но он сказал: нет, съемки надо провести без лишнего шума. Шума, однако, вообще никакого не было. Пусто, ни генераторов, ни подсветки, ни юпитеров, а без них кино не снимешь. И без киногруппы. Вдобавок – ощущение, что Морис за нами следит. Начал как-то странно усмехаться. Точно ему известно что-то, чего мы не знаем. И он больше не считает нужным это скрывать.

– И со мной было так же.