Волхв

– Врун.

Но в углах ее губ появилась улыбка. Мы очутились у естественной скальной стены; одинокая сосенка, крутой спуск к обрыву. Стена надежно укрывала нас от соглядатаев с острова. Под сенью жидкого, потрепанного ветрами деревца был расстелен темно-зеленый коврик, на котором стояла еще одна корзинка. Оглядевшись, я заключил Жюли в объятия. На сей раз она позволила поцеловать себя, но почти сразу же отвела лицо.

– Мне так хотелось выбраться к вам вчера.

– Жаль, что не вышло.

– Пришлось отпустить ее одну. – Сдавленный вздох.

– Все время ноет, что мне самое интересное и важное достается.

– Ну ничего. Теперь у нас весь день впереди.

Поцеловала сырой рукав моей рубашки.

– Нам надо поговорить.

Сбросила туфли и, подогнув под себя ноги, уселась на коврик. Над кромкой синих гольфов торчали голые коленки. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что платье у нее белое, но покрытое частым мелким узором из розочек. Глубокий вырез приоткрывал ложбинку меж грудей. В этом одеянии она казалась доверчивой, как школьница. Бриз трепал пряди волос за ее плечами, точно на пляже в день, когда она звалась Лилией, – но тот ее облик уже отхлынул, будто волна с галечного берега. Я сел рядом, она потянулась за корзинкой. Ткань обрисовала линию груди, хрупкую талию. Повернулась лицом ко мне, наши глаза встретились; гиацинтово-серая радужка, скошенные уголки – засмотрелась на меня, забылась.

– Ну, приступим. Спрашивайте о чем хотите.

– Что вы изучали в Кембридже?

– Классическую филологию. – И, видя мое удивление:

– Специальность отца. Он, как и вы, был учителем.

– Был?

– Погиб на войне. В Индии.

– Джун тоже классичка?

Улыбнулась.

– Нет, это меня принесли в жертву, а ей разрешили выбирать занятие по вкусу. Иностранные языки.

– Какого года выпуск?

– Прошлого. – Хотела что-то добавить, но передумала, подсунула мне корзинку. – Взяла что успела. Жутко тряслась, что они заметят. – Я обернулся; стена наглухо отрезала нас от острова. Увидеть нас можно было, лишь вскарабкавшись на самый верх утеса. Жюли вынула из корзины потрепанную книжечку в черном, наполовину кожаном переплете, с зеленым мраморным узором в «окошечках». Титульный лист гласил: Quintus Horatius Flaccus, Parisiis.

– Это Дидо Эне.

– Кто таков? – Издана в 1800 году.

– Знаменитый французский печатник.

Перелистнула страничку. На форзаце – каллиграфическая дарственная надпись: «Любимой учительнице мисс Джулии Холмс от «балбесок.» из 4-го «Б». Ниже следовало около пятнадцати подписей: Пенни О Брайен, Сьюзен Смит, Сьюзен Маубрей, Джейн Уиллингс, Лия Глюкстайн, Джин Энн Моффат…

– Что это за школа?

– Сперва посмотрите сюда.

Шесть или семь писем. Адресованы «Морису Кончису, эсквайру, для мисс Джулии и мисс Джун Холмс, Бурани, Фраксос, Греция». Штемпеля и марки английские, современные; посланы из Дорсета.

– Прочтите какое-нибудь.

Я вынул из верхнего конверта листочек. Типографский бланк «Эйнсти-коттедж, Серн-Эббес, Дорсет». Торопливые каракули:

Милочки, я аж запарилась с этой праздничной суматохой, а вдобавок ввалился мистер Арнольд, ему не терпится дорисовать портрет. Кстати, звонил догадайтесь кто – Роджер! он в Бовингтоне, напросился в гости на выходные. До того расстроился, что вы за границей – ему никто не сказал. По мне, он стал гораздо обходительней, а был такой надутый. И произведен в капитаны!! Я просто не знала, чем бы его занять, и пригласила на ужин дочку Дрейтона с братом, получилось чудесно. Билли вконец разжирел, старый Том говорит, это трава виновата, и я попросила дочку Д. пару раз проехаться на нем, надеюсь, вы не против…

Я заглянул в конец. Подписано: «Мама». Жюли состроила гримаску:

– Извиняюсь.

Протянула еще три письма. Первое, очевидно, от школьной коллеги – сплетни о знакомых, об учебных мероприятиях. Второе – от подруги, которая подписывалась «Клэр». Третье – для Джун, из лондонского банка, с уведомлением, что «перечисленные 100 фунтов стерлингов» получены 31 мая. Я запомнил обратный адрес: банк Баркли, Ингландслейн, Лондон С.-З. III. Управляющего звали П. Дж. Фирн.

– И вот.

Ее паспорт. Мисс Дж. Н. Холмс.

– Что значит «Н»?

– Нилсон. Фамилия предков по материнской линии. На развороте рядом с фотографией были указаны анкетные данные.

«Профессия: учитель. Дата рождения: 16.01.1929. Место рождения: Уинчестер.»

– Отец ваш в Уинчестере служил?

– Старшим преподавателем в тамошней классической школе.

«Страна проживания: Англия. Рост: 5 ф. 8 д. Глаза: серые. Волосы: русые. Особые приметы: на левом запястье шрам (имеет сестру-двойняшку)». В низу страницы – образец подписи: аккуратный наклонный почерк. Я заглянул на листки с заграничными визами. Прошлым летом дважды была во Франции, один раз – в Италии. Разрешение на въезд в Грецию выдано в апреле; отметка о въезде от 2 мая, через Афины. В прошлом году в Грецию не ездила. 2 мая, повторил я про себя; значит, он уже тогда начал готовиться.

– В каком колледже вы учились?

– В Джертоне.

– Вы должны знать старую мисс Уэйнрайт. Доктора Уэйнрайт.

– По Джертону?