Волхв пятого разряда

Взвод волхвов Николай разбил на группы, во главе которых поставил Акчурина и князя Касаткина-Ростовского. У друзей имелся опыт проведения диверсий, вот пусть и делятся с коллегами. По плану, разработанному Николаем, волхвов натаскивали в разных дисциплинах: по взрывному делу и стрельбе, умению брать языков, снимать охрану и даже говорить по-славски. Сам Николай учил лишь проводить диверсии. Мино-взрывному делу обучал сапер, на стрельбище волхвов водил другой наставник, а язык преподавала пожилая дама из университета.

— Зачем нам этот славский? — пожаловался как-то Николаю молодой майор. — Язык сломаешь, пока все это выговоришь!

— Якуб Ахметович, расскажите, — Несвицкий глянул на Акчурина.

Татарин улыбнулся.

— В последнем рейде в тыл противника мы выдали себя за славов. Передвигались на машине и на блокпосте при въезде в город к нам прицепился лейтенант из националистов. Ткнул в меня пальцем и спросил: «Почему вот этот узкоглазый? Пусть скажет «паляниця!»

— А вы? — не удержался от вопроса жалобщик.

— Ну… — Акчурин почесал затылок.

— Подполковник дал ему уклончивый ответ, — сказал Несвицкий и повторил слова Акчурина на том посту. Волхвы захохотали. — В результате лейтенант едва его не застрелил. Пришлось вмешаться мне, я слово «паляница» знаю. Плюс подкрепил его оружием, направленным на лейтенанта. Однако не будь тогда в машине с нами подполковник Службы безопасности противника, агент Нововарягии, пришлось бы воевать. Задачу мы б не выполнили. Вот вам пример, когда, казалось бы, такой пустяк, как всего лишь слово, ставит под угрозу операцию. Понятно, что за считанные дни язык не выучить. Но знать пару десятков обиходных фраз и заучить их так, чтоб от зубов отскакивали, вполне возможно.

Из-за занятий Николаю пришлось уменьшить производство раствора на продажу. По утрам он чаровал свой автоклав, садился в внедорожник и мчал на полигон, где тренировал волхвов. Там приходилось самому летать, показывая диверсантам, как выполнять тот или иной прием, а после многократно повторять его с учеником. Порой он уставал настолько, что к вечеру хотелось только лечь и более не шевелиться. Но дома ждала Маша. Завидев на пороге дядю Колю, она бежала обниматься и требовала поиграть с ней и прочитать ей сказку. Не обижать же кроху? После того, как девочку укладывали спать, Несвицкий валился на диван и лежал там долго, почти не шевелясь.

— Зачем ты так себя изводишь? — спросила как-то раз его Марина. — И волхвов гоняешь так, что они едва живые. Наталка с Галкой жаловались: мужья домой приходят никакие.

— Хочу, чтоб они выжили, — ответил Николай. — Когда волхвов отправят на задания, они должны им показаться легче, чем учеба. Тогда у них получится нанести урон врагу, и возвратиться к женам.

— Выходит, будем наступать? — сощурилась Марина.

— Я этого не говорил, — попытался соскочить Несвицкий.

— И без того все знают, — хмыкнула супруга. — В Царицыно идет за эшелоном эшелон. Везут солдат, а с ними — танки и машины. Не успевают разгружать. Всем говорят, что это добровольцы из Варягии, которые сменяют воевавший прежде корпус. Но обратно эшелоны идут порожняком. В наш госпиталь завозят койки и лекарства, так было перед наступлением зимой.

— Это плохо, — скривился Николай. — Могут сообщить врагу, а тот начнет готовиться нас встретить. Потери будут больше.

— Не сообщат, — ответила Марина. — Их агентуры больше не осталось в городе, а наши лучше рот зашьют себе, чем скажут. Как к славам здесь относятся, ты сам прекрасно знаешь.

Несвицкий знал. Если имперцы к славам относились толерантно — да враг, но временно, а в принципе — родные люди, которые немного заблудились, то жители республики их ненавидели, что и понятно. Ты проживи годами под обстрелами, похорони погибших от прилетов друзей и близких… Нет, пленных здесь не били, не издевались над солдатами и офицерами и содержали их достойно. Но презирали, и это отношение к ним не скрывали. Несвицкий как-то видел: по улице идет колонна пленных под охраной, а вслед ей женщины плюют. И славы это видят. Такое хуже, чем удар прикладом…

Подумав, Николай с Мариной согласился и решил устроить волхвам выходной. Дед поддержал идею.

— Совсем ты загонял ребят, — сказал неодобрительно. — Пусть дух переведут.

— Сам как меня гонял? — сварливо отозвался Николай. — Помнишь?

— Испытывал тебя, — нисколько не смутился дед. — Несвицкий ли ты, или чужой мне человек. Ты проявил характер, волю, тем самым доказав свое происхождение.

— У других, что, нет характера и воли?

— Они другие — не такие, как у нас с тобой, — ответил адмирал. — Что ты не раз доказывал. Давай так, Коля. Устрой для волхвов вечер в госпитале, тем более что тот сейчас пустует. Пусть выпьют понемногу, потанцуют с дамами. Мне кажется, что возражать не будут.

— Еще как согласятся! — хмыкнул Николай.