Волхв пятого разряда

В коридоре у операционных Николаю едва не стало плохо. Тележки с пациентами стояли возле стен, а те, кому их не хватило, лежали на носилках на полу. Воздух словно загустел от криков, стонов раненных людей. Вонь от разорванных кишок и такой знакомый запах свежей крови — сырой, железистый. Возле тележек и носилок копошились врачи и сестры — сортировали раненых. Здесь Николай нашел Кривицкого. Начальник госпиталя был в окровавленном халате, шапочке и в хирургических перчатках.

— Вы вовремя, — сказал Несвицкому. — Бригады приступили к операциям. Ваша задача — стабилизировать наиболее тяжелых. Не исцеляйте их — вам сил на всех не хватит. Достаточно остановить кровотечение, а дальше — мы.

— С кого начать? — спросил Несвицкий.

— Вам скажут, а пока накиньте на себя халат. Его вам принесут. Сестра!..

И началось… Кровотечение из паха — бедро разорвано осколком… Оторвана нога, кровь пропитала бинт, наложенный врачом из скорой помощи. Жгут снять и руку на культю… Осколок пробил ребенку грудь… А вот открытый перелом, разорваны сосуды… Перед глазами Николая будто крутился кровавый калейдоскоп. Рука — на рану, с ладони утекло тепло, кровь перестала течь — теперь к другому пострадавшему…

Несвицкий не следил за временем, работал и работал, пока в глазах не потемнело. Очнулся на кушетке, где он сидел, затылком упираясь в стену.

— Попейте! — стоявшая напротив медсестра подала ему кружку с чаем. Тот исходил парком. Несвицкий взял кружку липкими окровавленными пальцами и приник губами к краю. Чай был горячим и сладким до приторности, но Николай глотал его, как истомившийся жаждой путник пьет воду посреди пустыни, после чего вернул посуду медсестре.

— Ведите меня к раненым!

— Так нету больше, — сказала медсестра. — Тяжелых вы стабилизировали, а прочие пока что подождут. Отдохните, Николай Михайлович, вы плохо выглядите. Лицо осунулось и бледное. Я помогу вам привести себя в порядок. Степан Андреевич велел за вами присмотреть.

«Даже в таком бедламе не забыл», — тепло подумал о начальнике Несвицкий.

— Идемте!

Через несколько минут, умытый, снявший окровавленный халат, Николай сидел на стуле в своей комнате и жадно ел. Поздний завтрак ему доставили из кухни. Насытившись, Несвицкий закурил, стряхивая пепел в опустевшую тарелку. Плевать, что в госпитале курить запрещено! Нет сил идти во двор… Затем он завалился на кушетку и не заметил, как уснул.

Разбудила его Марина.

— Как чувствуешь себя? — спросила, когда муж разлепил глаза.

— Нормально, — ответил Николай, прислушавшись к себе.

— Мне говорили, что едва живой ушел из хирургии.

— Работы было много, поэтому устал смертельно, зато теперь в порядке — поел, поспал. Как раненые? Мне обратно к ним?

— Не сейчас, — ответила Марина и присела рядом. — Кого успел стабилизировать, жить будут. Потом поможешь. Но трое умерли — ранения тяжелые, — она вздохнула. — Кривицкий говорит, чтоб если бы не ты, то потеряли б много больше. Во-первых, остановил кровотечения, второе: помогала плазма, которую зачаровал. Степан Андреевич спрашивает: ты в состоянии сегодня поработать с нею — расход большой, она почти закончилась.

— Смогу, — ответил Николай. — Но нужно пообедать.

— Пошли, — Марина встала. — Вместе поедим.

Отобедав, Николай занялся плазмой и провозился с ней до вечера. Почувствовав, что силы иссякают, отправился домой — сегодня сделал все, что мог. По пути забрал из садика Машу, в квартире накормил ее и попросил немножко поиграть самой — пусть дядя Коля отдохнет чуток. Кроха возражать не стала, забрала «котика» и заперлась с ним в своей комнате. Она любила эта делать: играя, разговаривать с тигренком наедине. Когда надоедало, приходила к дяде Коле и требовала почитать ей книжку. Николай с Мариной их много накупили — больших, с цветными иллюстрациями, и Маша их рассматривала, одновременно слушая чтеца.

Отдохнуть не довелось — пришел Несвицкий-старший.

— Мне в госпитале сообщили, что ты ушел домой, — сказал, когда они вдвоем прошли на кухню, где Николай поставил чайник. — Днем раненых спасал.

— Да, вымотался, — Николай вздохнул. — Тяжелых было очень много. Гадские прилеты. Я только не могу понять: как славы поразили город? Ракеты, что ли, запустили?

— Да нет у них таких ракет, — ответил дед, — это установили точно. Был древний одномоторный самолет Fieseler Fi 156 Storch, заряженный взрывчаткой. Он и взорвался.

— Но как он пролетел к Царицыно? Где была ПВО?

— Летел не с запада. Отправился на юг, над морем развернулся и пришел с юго-востока. А там радаров нет, поскольку общая граница с империей. И запеленговать не просто — тихоходен и шел ниже горизонта обнаружения.

— С пилотом-смертником?

— В нем не было пилота — автоматическое управление. Установили это быстро. Самолет упал на крышу здания и разломился. Кабина отлетела далеко вперед, а фюзеляж остался сверху, где и взорвался. Два дома превратились в крошево. Из-под обломков извлекли тела шестидесяти трех погибших. Ночь на исходе, люди были дома…

«Плюс трое в госпитале, — подумал Николай. — Огромные потери! Додумались, козлы, до беспилотников!»