Волхв пятого разряда

Так все и сделали. Столы накрыли в зале, пригласили выступать ансамбль из музыкального театра — в Царицыно такой имелся. Играть и петь для волхвов из империи артисты сразу согласились и даже денег не хотели брать, но Несвицкий настоял — знал, сколько зарабатывают музыканты и певцы. У него же денег много, он даже оплатил банкет. Не разорится…

Весть о предстоящем вечере взбудоражила прекрасную часть госпиталя. Здесь помнили, как на таком из них два медика нашли себе мужей. Еще каких — имперских офицеров! Одна и вовсе охмурила князя. Речь шла не о Марине — их отношения с Несвицким случились раньше, а о Наталке и Борисе. Желающих пойти на вечер вызвалось немало. Николай лишь улыбался, слыша это от Марины. В Царицыно с другими волхвами приехали князь Горчаков и лейтенант Синицын. Он обещал их познакомить с красавицами? Пусть выбирают. Заодно и сдержит слово, которое он дал хорошенькой медсестре на встрече в госпитале.

Вечер начался душевно. Для начала ансамбль исполнил песню «Мы возвращаемся домой». В республике ее мгновенно разучили и пели часто. Получился своеобразный гимн текущего момента. Артистов просто искупали в аплодисментах. А дальше покатилось: тосты, песни, танцы. Марина пересела к Галке и Наташе и щебетала с ними, оставив мужа в одиночестве. И тут внезапно к Николаю подошла немолодая медсестра. Несвицкий знал ее наглядно: служит в детском отделении и появилась там недавно, прибыв с очищенных от славов территорий. В республике такое сплошь и рядом: кто-то уезжает в освобожденные поселки, другие же наоборот стремятся воротиться в город, где у них остались родственники, с которыми их разделила страшная война. Марина эту медсестру хвалила. Прекрасно дело знает (другую, впрочем, и не взяли бы) и деток любит.

— Николай Михайлович, — обратилась к нему женщина. — Мы могли б поговорить?

— Присаживайтесь, — Несвицкий указал на стул, оставленной Мариной.

— Желательно не здесь, — сказала медсестра, и Николай увидел, что она волнуется. — Разговор о личном. Вы извините, что подошла на вечере, но в последние недели вас встретить в госпитале невозможно.

— Пойдемте в кабинет, — кивнул Несвицкий.

Они спустились на второй этаж, где Николай открыл ключом дверь в выделенную ему комнату. Там предложил сесть медсестре, а сам устроился на стуле за столом.

— Я слушаю вас…

— Антонина Серафимовна, — сказала медсестра. — Для начала я покажу вам фотографию.

Достав из сумочки небольшую карточку, положила ее на стол. Николай всмотрелся. Снимок старый, черно-белый, с обмятыми углами, чуть выцветший, но четкий. Сфотографированы двое: имперский офицер и молодая женщина. Стоят, держась руки, и улыбаются фотографу. Офицера Николай узнал мгновенно — в Москве дед показал ему семейные альбомы. А женщина… Несвицкий посмотрел на собеседницу — похоже, что она. Годы не прошли бесследно — на лбу и возле глаз морщины, на вид лет сорок пять, а девушке на снимке чуть больше двадцати.

— Кого-нибудь узнали? — спросила медсестра.

— Да, — ответил Николай. — На снимке мой отец, которого я никогда не видел, поскольку он погиб еще до моего рождения. Князь Михаил Несвицкий. С ним рядом вы?

— Да, — сказала женщина. — С Мишей у меня была любовь. Он приезжал к нам на маневры, тогда и познакомились. Все как-то быстро закрутилось. Я просто потеряла голову: он офицер и князь, а я простая медсестра. Все было словно в сказке. А после он уехал, а я осталась и вскоре поняла, что беременна.

Она умолкла.

— Рассказывайте дальше, — попросил Несвицкий, догадавшись, что он сейчас услышит. Но нужно прояснить все до конца.

— Мать не хотела, чтобы я рожала, — вздохнула медсестра. — Ведь незамужняя. Говорила, что испорчу себе жизнь. Но я надеялась, что Михаил вернется — он это обещал. Лишь много лет спустя узнала, что он погиб спустя полгода, а у меня родился мальчик. Прошло негладко, с осложнениями. Пока лежала, мать забрала ребенка и отвезла в детдом в Царицыно, а мне потом сказала, что его усыновили. Лишь перед смертью призналась, что соврала — отдала просто так. Но было поздно — началась война, и невозможно было отыскать ребенка. Наш городок под славами остался…

— У вас другие дети есть?

— Не получилось, — женщина вздохнула. — Я была замужем, но больше не беременела. По-видимому, сказались эти роды. Лечиться денег не было, и муж со мной развелся. Жила одна, работала, похоронила мать. Бог ей судья! — медсестра перекрестилась. — После войны приехала в Царицыно. Живу у тети. Она немолодая, но еще крепкая. Искала сына, но в детдоме мне сказали, что помочь не могут: архив сгорел в пожаре. И персонал там поменялся: никто не помнил мать с моим ребенком. Я смирилась с тем, что не увижу сына, но вы вернулись из Москвы и на встрече с коллективом сказали, что сын Михаила и родились в Царицыно…

«Привет из прошлого, — подумал Николай. — Скелет из шкафа вылез». Странно, но он не испытывал досады или раздражения. Скорей наоборот.

— И вы решили, что я ваш сын? — спросил у собеседницы.