Волки

— Это римляне? — спросил Дардиолай, указав на головы.

— Кто же ещё? Разъезд размотали. Вы, добрые люди, коли идёте в Поролисс, так давайте с нами.

До городка оставалось совсем немного и вскоре Дардиолай увидел деревянные стены, над которыми возвышался трёхэтажный бурион. Размерами Поролисс похвастаться не мог, хотя местные костобоки звали его царским городом. Здесь жил их царь Сабитуй.

Снаружи пестрели сотни шатров и палаток, расставленных, как боги на душу положат, безо всяких понятий о ровных линиях. Чай не римляне.

Народу там сновало — не сосчитать. Дымились костры, запахи съестного пробудили пустые животы путников. Лаяли собаки. Блеяли овцы. Их тут целое стадо на прокорм рати нагнали. С одного конца лагеря лилась, пересиливая шум, заунывно-гнусавая песня гайды. Её поддерживало несколько пьяных голосов.

Гайда — волынка.

— Как бы нам к вам прибиться? — словно муха на мёд присел на уши всадникам Хват, — про Пиепора я немало наслышан, что и воин он могучий и вождь разумный. Да и мы не из последних. Слыхал же про Молнию?

— Ну, незнай. У нас драгона конная, а у тебя, мил человек, есть ли лошадков?

Котис таким вопросом опечалился, но тут же пристал к Дардиолаю с пространными разговорами о том, как Залмоксис завещал добро с ближним делить.

— Не корысти ж ради, а богоугодного дела для. Особливо с побратимами плечом к плечу.

О как. Мы уже и побратимы.

Збел ехал себе шагом и усмехался. Они добрались до выстроенных дугой телег. Над ними развевалось знамя — волкоглавый дракон. Человек десять стояли тут в доспехах и при оружии. И даже тайное слово спросили. Дардиолай отметил, что усилия Децебала, пытавшегося своё войско обустроить по римскому образцу, не пропали втуне, хотя довершить начатое царь не успел.

Слово знали всадники.

— А если бы я один был, да не ответил? — спросил у стражей Збел, — не пропустили бы?

— Ну а вдруг ты подсыл? Захочешь злодейски кашу всему войску отравить.

— Стало быть, как я, по одному, народ сюда не приходит?

— Да по-всякому собираются, уж больше месяца. И по одному, и целыми родами. Драгонарии если надо, побеседуют. Парочку лазутчиков уже на кол посадили. Строго у нас.

Дардиолай огляделся, строгости, однако, пока что не увидел. Да, не римский лагерь. Не успел всё же царь второй Рим в Дакии построить. С легионами и акведуками. Ему бы лет двадцать мира…

У самого тележного заграждения Дардиолай спешился.

— Ну так что, Збел? — спросил Котис, — к Пиепору вместе?

— Слушай-ка, дружище Хват. А давай-ка ты наших лошадей на постой устроишь, да и нас самих куда-нибудь приткнёшь? Чтобы, значит, пожрать нашлось, да голову уронить. Тогда и рубить «красношеих» поскачешь. А я пока пройдусь тут. Надо бы мне больших людей повидать, весточку кое от кого доставить. Может даже отблагодарят посланника.

— Да я в лучшем виде! — радостно пообещал Котис и будто ветром его сдуло.

Обеих лошадок со всей поклажей увёл.

Дардиолай посмотрел ему вслед и подумал, что если Хват окажется вором злодейским, то в душе ничего не шевельнётся. Прошло время, когда следовало печься о вещах и припасах, без которых не выжить. Фалькс при нём, остальное уже не важно.

Римляне, как видно, встали лагерем где-то неподалёку. Вся округа перепахана копытами тысяч коней, а следов калцей и вовсе не сосчитать. Не раз на вершинах холмов возникали всадники.

Их больше, выжидать не будут. Стало быть, со дня на день, да как бы не завтра сражение, в котором всё решится.

И скорее всего закончится. Иллюзий он не питал. Римляне сильнее. У даков видел один путь не очевидно гибельный, и даже призрачную надежду сулящий — устроить «красношеим» сарматскую войну. Он бы так и поступил. А вот что у Диурпанея и Вежины на уме?

Збел шёл по лагерю, смотрел на лица людей. Разные они. Попадались суровые, сосредоточенные. Хватало и беспечных, много, где смех гремел. Да и у него самого улыбка на устах. Занятное, видать, зрелище. Идёт и лыбится невесть чему, будто безумец, богами то ли обиженный, то ли благословлённый.

А чего не улыбаться? Ныне всё стало очень простым и понятным. Люди шутками да прибаутками страх гонят. Даже знание, что там, за порогом смерти жизнь другая, вечная, не очень тут помогает. Не всякому. А уж ему-то, взращённому речами Залдаса, и подавно.

Что там, за краем? Неизвестность. Только Нотис оттуда возвращался. И Залмоксис, лже-бог.

В Поролиссе собрались далеко не одни даки. Земля эта принадлежала костобокам. Их тут не меньше половины от всего войска, это Збел безо всякого счёта видел. Они — родичи близкие, но всё равно иные. Узоры родовые на рубахах и плащах сходные с народом волков, но всё же говорящие: «наш уклад иной».

Таковы были и буры, что некогда прислали Траяну послание на шляпке огромного гриба.

Свои, да не совсем. Двоюродные. Однако тоже пришли биться. Видать есть у них ещё люди умные, понимающие: «сегодня даки, завтра — мы».

Приметил Дардиолай и вовсе чужих. Много.

В пёстрых клетчатых плащах, высокие, светловолосые и рыжие, они красовались длинными висячими усами. Держались наособицу.

Тевриски.