Волки

— Послушай Ульпий, — Тиберий решил подкатить с приятной для бритта стороны, — я действительно очень спешу. Я везу императору важные вести. Тебе ничего не будет, если ты отдашь мне лошадей. Более того, я гарантирую, тебя ещё и наградят.

Анектомар покачал головой.

— Ну, ты же сам сказал, — раздражённо бросил Тиберий, — что лошадей тебе дали, чтобы срочную весть доставить. Вот как раз такой случай.

— Что за весть?

— Я не могу тебе сказать.

— Тогда не дам лошадей, — невозмутимо ответил Анектомар.

Тиберий заскрипел зубами. Из дома вышел ещё один бритт с большой деревянной ложкой, поднёс её к губам, попробовал похлёбку и что-то сказал старшему на непонятном языке.

Анектомар повернулся к нему и спросил на латыни:

— На них-то хватит?

Бритт лишь пожал плечами и скрылся в доме, откуда истекал дразнящий аромат.

Декурион непроизвольно сглотнул слюну. Одна половина Тиберия, чрезвычайно уставшая за время длительной скачки, умоляла об отдыхе, другая подпрыгивала, как на иголках, торопясь доложиться начальству. И предвкушала награду, чего уж там…

Дело, с которым отряд так спешил в ставку императора, тянуло на то, чтобы стать самым значительным событием в жизни декуриона. Прошлые заслуги с нынешним успехом не шли ни в какое сравнение и, может статься, что и в будущем Тиберию, обычному служаке, не хватающему звёзд с неба, не суждено было совершить ничего подобного.

Люди декуриона, разумеется, тоже рассчитывали на отличие, но не жаждали его столь страстно. Они очень устали и предвкушали отдых. Они добрались до римских постов, завтра уже будут в Апуле. Какой смысл гнать? Что изменят несколько часов? Другое дело, если бы торопились с вестью о внезапном наступлении неприятеля, так нет.

Встретив своих, ауксилларии совершенно расслабились, но Тиберий никак не мог последовать их примеру. Необъяснимая тревога лишь нарастала. Всю дорогу до Апула из селения Ранистор, лежащего к северо-востоку, он чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Ежеминутно ждал нападения даков, был уверен, что они непременно попытаются отбить бесценный трофей, который он вёз императору.

Бесс, догадывавшийся о его страхах, не раз и не два напомнил командиру, что решись варвары на драку, они не побросали бы оружие в Ранисторе.

«Будто оцепенели».

Умом Тиберий понимал, что Сальвий прав, но страх, поселившийся в душе, успешно отгонял доводы разума.

Декурион принял решение. Он здесь не останется. Пусть люди отдохнут, а он поедет. Сердце никак не унимается, бьётся, будто после драки. Надо избавиться от этого мешка, как можно скорее. Он успокоится, когда вручит его начальству. Ещё одна ночь посреди враждебной страны в компании с трофеем сведёт его с ума. Надо только убедить бритта помочь. Рассказать ему? Почему нет? Всё равно завтра вся армия узнает новости.

— Хорошо, Ульпий, — сказал декурион, — если я покажу тебе, что мы везём в Апул, дашь лошадей?

— Сначала покажи, — важно заявил новоиспечённый «римлянин».

«Ах ты, наглая рожа. Врезать бы тебе, да потом хлопот не оберёшься улаживать конфликт с этими обласканными Августом варварами».

— Ладно, — процедил Тиберий, — иди сюда, смотри.

Анектомар подошёл к декуриону. Тиберий отвязал от седла кожаный мешок, распустил завязки. Бритт заглянул внутрь.

— Что там? Не вижу.

— Огня, Сальвий.

Бесс приблизился с факелом.

— Голова? — удивлённо спросил бритт.

— Голова Децебала, — негромко ответил Тиберий.

На лице Анектомара проявилась гримаса — смесь удивления, восхищения и зависти. Он цокнул языком.

— Теперь понял, почему мы спешим? — спросил декурион с торжественными нотками в голове, — давай лошадей.

Анектомар пожевал губами.

— Всех?

— Разумеется, — ответил декурион, — ты хочешь, чтобы я один вёз такой трофей ночью по незнакомой местности? Мне нужны сопровождающие.

— Я отправлю с тобой двоих своих, — сказал Анектомар.

Декурион попытался возразить, но бритт отрезал:

— Два моих человека. Или иди пешком.

«Хочет примазаться к почестям?»

— Хорошо, — согласился Тиберий, — твои люди найдут дорогу в Апул ночью?

— Конечно, нет. Днём бы нашли, но не ночью.

«А ведь скажут, дескать, мы помогли, мы проводили».

— Сальвий? — повернулся декурион к Бессу.

Тот с досадой хлопнул ладонью по бедру.

— Ну что ты за человек, Тиберий? Ну что тебе дадут несколько часов?

— Это приказ.

— А-а… — обречённо махнул рукой Бесс и побрёл к коновязи.

— Мандос, — окликнул декурион, — ты остаёшься за старшего.

Примерно через час после того, как декурион, Бесс и двое бриттов уехали в ночь, ауксилларии дружною толпою ввалились в дом и энергично застучали ложками, уничтожая похлёбку. Хвалили.

— Нажористая. Колитесь, чего туда сыпанули?

Бритты скалили зубы и отвечали невнятно. Оставшийся с Анектомаром дозорный говорил на латыни с таким жутким выговором, что ни слова не разобрать. Тем не менее, общий язык был найден без труда. Там, где не хватало слов, помогали себе жестами. А когда пустили по рукам небольшой мех с вином, разговор потёк и того веселее. Благо, тема для беседы имелась неординарная.