Волки

Они почти всегда были голодны и часто дрались. Причиной этих ссор обычно служила та пища, которую приносили старые волки.

Кто сильнее, злее, тот и был сыт. Он быстрее развивался и рос. Волчья порода не переносила слабых.

Жизнь волчьей семьи проходила в такой последовательности.

На двенадцатый день от рождения щенки прозрели. Они сосали мать до первых чисел июня, но волчица начала приучать их к мясной пище уже в месячном возрасте.

Первое время волчица, уходя на охоту (а ей скоро пришлось охотиться, так как Черногривый не мог один прокормить прожорливую семью), кроме материнского молока, приносила проглоченные, полупереваренные куски мяса и подкармливала детей отрыжкой. Потом волчата перешли на мясо, без его предварительной обработки. Наконец, мать стала часто приносить жертвы своей охоты в живом, полузадушенном состоянии и молодежь училась на зайцах, домашней и полевой птице волчьим хваткам и кровожадности.

В июне волчата уже расходились вокруг логова и самостоятельно ловили мелкую птицу, мышей, кузнечиков, жуков, ящериц, лягушек. Подрастая и развиваясь, приобретая навык к индивидуальной мелкой охоте, они уходили от гнезда все дальше и дальше, но всегда возвращались обратно. Здесь они ждали стариков с мясом, играли, ссорились, рыли земляные норки, возились с костями съеденных животных.

В первых числах августа произошел трагический случай. Один волчонок дымчатой шерсти, увлекшись разведкой, забрел от логова на значительное расстояние в осиновый лес. Был теплый, солнечный день. У кустов черемухи он натолкнулся на помет барсуков. Барсуки, обитавшие поблизости, как чистоплотные животные, исправно ходили к этому кусту. Волчонок обнюхал куст и побежал по набитой тропе. Он еще не знал этих животных и не ожидал опасности.

В это время старый барсук, после ночной охоты мирно дремал у центральной норы в гнездо на солнечном пригреве. Он заметил волчонка, когда тот уже подбежал к запасной норе гнезда и обнюхивал следы.

Старый барсук оглядел врага, прикинул его силу и с необычайной для него быстротой, бросился на волчонка.

Начался неравный бой.

У барсука был большой опыт смертельных схваток с врагами, сила и инстинктивное побуждение защищать гнездо. Волчонок же был растерян неожиданностью нападения, неопытен, но зато более подвижен. Они грызли друг друга, свиваясь в сплошном сером клубке.

Наконец, барсук выбрал момент и мертвой хваткой впился в горло волчонка. Вскоре все было кончено… Старый барсук разжал челюсти, взмахнул пушистым хвостом и победно хрюкнул. Припадая на одну ногу и потряхивая окровавленной мордой, он полез в нору.

Время шло. Однажды в средине августа волчица возвращалась к гнезду с молодой овцой на загривке. В полкилометре от логова, она сбросила ношу и чутко прислушалась. Затем закинула голову, и в сумерках вечера поплыл ее жуткий призыв… Выла она с определенными промежутками, каждый раз в конце опуская голову и заканчивая песню каким-то глухим стоном.

На второй призыв у логова послышалось ответное сбивчивое потявкивание прибылых волчат и короткие завывания переярков в стороне. Вскоре вдали, за ропаками, ответил своим низким гудением и Черногривый. Волчица продолжала выть до тех пор, пока волчата не подбежали к ней. С этого времени волчья семья каждый вечер, а часто и по утренним зорям, подавала голос. Волчица обучала волчат быстро собираться на ее призыв.

В конце августа беспалая волчица уже стала брать волчат с собой на охоту и обучать их искусству нападения на мелкий скот. А в сентябре старики вообще уже не носили мяса к гнезду, а вызывали и приводили молодых к зарезанному скоту.

Так росли и развивались, волчата, обучаясь волчьему искусству стариков. В октябре месяце они настолько возмужали, что могли уже самостоятельно охотиться и существовать.

Старые волки, в начале лета редко нападавшие на скот, осенью обнаглели и вместе с молодыми резали его без разбора, удивляя людей своей кровожадностью, смелостью и волчьей хитростью.

Раз в сентябре двоюродная сестра Коли Вихрева, Стеша, пасла колхозных овец. Подпасок Лёшка на березовом пне заплетал конец расхлопанного кнута. У его ног лежал кобель Полкан и, подняв одно ухо, наблюдал за работой хозяина.

Тихий пасмурный день был как бы напоен той раннеосенней тучностью и довольствием урожайного года, которые накладывают свой отпечаток положительно на все: и на спокойный ритм работающего невдалеке комбайна, и на отдыхающую упитанную отару овец, и на отдаленный шум колхозного тока, заканчивающего отгрузку золотистой пшеницы.

Овцы лежали. Стеша достала из мешка бурачок с молоком, вареную картошку, хлеб, огурцы, пироги и хотела уже позвать Лешку для совместного обеда, как вдруг шум поднявшейся отары и крик ягнят заставил ее вздрогнуть и быстро повернуть голову… Полкан, обгоняя Лешку, уже бросился к отаре, заливаясь злобным лаем. Какой-то серый клубок быстро разрезал отару пополам…

Это был волчий налет.