Волки

Множество людей мелькало перед ним, и всякий раз появлялась у него надежда на нормальное человеческое общение, но ее хватало ненадолго, все снова рассыпалось под ударами обстоятельств. И виноватых не было, все подчинялось случаю. А случай? Не был ли он лишним подтверждением отторжения от других, хаотичности связей и непрочности самой жизни?

«Я вступаю в новый контакт, — задумывался иногда Валерка, — я надеюсь найти в нем уверенность, значит, я должен потакать другому в его слабостях, приноравливаться к его привычкам за счет ущемления собственных, должен терпеливо переносить все то, что чуждо моей натуре. Иногда это ради меня самого, но чаще всего ради заполнения пустоты, вакуума времени».

Эти размышления сбивали его с толка, рождали сомнения и неуверенность в себе. Он искал и не находил того, что отвечало бы его душе. Валерка жил, как большинство людей, раз и навсегда заучивших то, что им надо делать. Ему как-то попалось на глаза изречение японского писателя Агутогавы Рюноскэ: «Самое главное, презирая нравы и обычаи своего времени, постараться не нарушать их». И памятуя об этом, Валерка был осторожен: он знал, что, если вступит в конфликт, это принесет ему ненужные волнения. И тем не менее душа его рвалась к конфликту.

Впрочем, он всегда руководствовался простым правилом: можно причинить боль слабому и уйти безнаказанно, но надо остерегаться сильного, потому что он способен причинить боль тебе.

Кто может упрекнуть его в незнании Божьих законов? Разве он виноват в этом? И нет того, кто был бы в этом виноват, потому что незнание — важнейшая характеристика только-только начинающего осознавать себя человечества…

Валерка вспомнил, как однажды Алина привела его в свою двухкомнатную квартиру — этакий стандартизированный современный «рай». Обставлена она была совершенно так же, как и другие ей подобные. Исключение составляла лишь необычная картина в гостиной. Это был рисунок, сделанный, по всей видимости, непрофессионалом: руки, исполненные глубокого смысла, вскинутые в мольбе и куда-то зовущие.

Валерка засмотрелся на рисунок, и Алина это заметила:

— Нравится?

— Да, я ощущаю зов.

— Что ты говоришь? — ехидно улыбнулась она и сразу же отвернулась.

После ужина и долгих разговоров она вызвалась проводить его.

— А кстати, — сказал он, — кто это нарисовал?

— Я.

— Балуешься?

— Так уж получилось. Единственный раз в жизни захотелось порисовать.

— Удалось, — сказал Валерка, и она обрадовалась. — Чистый он, — сказала она.

«Смеется, что-ли? — подумал Валерка. — Чистый? Как-то не вяжется с ее обликом».

— Что это значит «чистый»? — Спросил он.

— Я обожглась на чистоте, — ответила она ему…

За стеной спал ее отец. Его мерное похрапывание отсчитывало время. Косая тень шторы висела на стене.

— Хочешь еще кофе?

— Нет, я пойду, уже поздно. Зря мы вернулись обратно.

— Но ты же хотел выпить кофе.

— До свидания, я как-нибудь еще приду, с тобой интересно.

— Посиди, какой ты чудак! Устал, что ли?

— Устал. На душе неспокойно. Тебе это неинтересно.

— Да расскажи, я пойму, — сказала она.

— Знаешь, Алина, — ответил Валерка, — кажется, я здорово попался, руки в крови измарал.

Валерка сразу помрачнел. Он понял, что сказал лишнее, но было уже поздно. Алина тоже поняла, что случайно стала хранителем его тайны, а прочна или нет связывающая их ниточка, девушка пока не знала. И еще почувствовала она, что парень пожалел о своем признании, но Алина сделала вид, что не заметила этого. Женская интуиция подсказала ей, что, если Валерка не так поймет ее сейчас, она его потеряет…

Валерка посмотрел на нее изучающе.

— Ты что, не расслышала?

Наступила пауза. Каждый думал о своем.

— Ты не переживай, Валерка, — сказала Алина, — я все поняла. Если не хочешь — можешь мне не рассказывать о том, что случилось.

— В капкан я попал, — начал Валерка, — все из-за тех денег, что у цыган брал. Помнишь, я тебе говорил?

Алина кивнула. Валерка продолжал:

— Седой пошел меня отмазывать, ну и положил одного ихнего…

— Да знаю, от цыган слышала…

— А потом все и завертелось. Тебя вот выкрали… Видимо, Седой не случайно взял меня с собой на дело…

— Уйди от него, — тихо сказал Алина….

— Поздно. Нет дороги назад, он меня кровью повязал!

Алина прижалась к его плечу, и Валерка сник.

— Хочешь, я с ним поговорю? — предложила Алина.

Он рассмеялся.

— С Седым? Да он тебя сразу похоронит. Для него человеческая жизнь ничего не значит, И получишь ты вечную тишину!

За окном была ночь. Алина откинула в сторону плед, которым укрывалась в старом кресле, и встала. Она неторопливо подошла к окну, отодвинула штору и посмотрела туда, где город расплескал свои безумные цветные огни. Миллионы людей жили здесь, но почему-то ей выпало на долю узнать именно этого парня.