Волки

«Я его совсем не знаю, — подумала Алина. — Может, я привязалась к нему? Еще давным-давно мать предостерегала меня от таких людей. Они привносят сумбур и в свою и в чужую жизнь. «Живи нормально, — говорила мать, радуйся земному. Все и так запутано». Я и не хотела вовсе, чтобы такой человек появлялся на моем пути, но так случилось. И он уже устал от меня. Я это чувствую. Валерка рвется на свободу, и ему дороже этот уголовник, который втянул его во что-то неприятное. И потом эти люди, все время возникающие в его жизни… Что его с ними связывает? Он мне про них ничего не рассказывает. Сама виновата. Однажды он начал: «Ты знаешь, я хотел тебе сказать…» Но я перебила его, и он оборвал себя на полуслове. А потом замкнулся. Конечно, он не любит меня, он совсем не знает, что это такое. Для него важна только страсть, и все! А может, я преувеличиваю?»

— Если не преувеличивать — будет скучно! — неожиданно сказал Валерка, словно прочитав ее мысли.

— Перестань бросаться словами, ты, что, жонглер, что ли? — рассердилась Алина.

И вспомнила, как совсем недавно они ездили за город. Вокруг шумели деревья. Они бродили вдоль потрепанных ветром и временем стен монастыря. «Живое свидетельство былого величия и мощи», — сказала тогда Алина. Обожженные солнцем, потускневшие от дождя, продолжали гореть на свету остроконечные флажки на верхушках башен. Неподалеку от зеленого, покрытого тиной пруда стоял старенький дом. И над всем этим — многоэтажными домами, монастырскими стенами, деревьями — возвышался величественный собор.

Они долго бродили, рассматривая собор со всех сторон, искали на стенах таинственные знаки и надписи. Ничего не было, кроме потрескавшихся стен и небольшого деревца на крыше. Стаи птиц с криками носились над собором, своеобразной музыкой разрушая патриархальную тишину поселка.

Неожиданно раздалось громкое и зловещее карканье вороны. Потом, сверкая в лучах заходящего солнца, собор вдруг начал покрываться красноватым налетом. Он становился похож на рыцаря, закованного в доспехи.

Легкое дуновение ветерка, и почудилось им: громада собора сдвинулась с места и неторопливо двинулась в дорогу, унося с собой последнее пристанище мифов. Собор словно величаво плыл в лучах уходящего солнца…

— Если не преувеличивать — будет скучно! — снова сказал Валерка.

— Чего преувеличивать, если в жизни все и так преувеличенно до предела?.. — рассмеялась Алина и вдруг без всякого перехода спросила: — Зачем тебе женщина нужна? Неужели только для постели?

— Женщина — это цветок! — ответил Валерка. — Я всегда гонялся за цветами. Искал их повсюду. В больших городах и в маленьких поселках. Цветы были яркими и пьянящими, но аромат исчезал, красота увядала, и я уходил на поиски других цветов… Иногда цветы увядали от прикосновения руки, но чаще всего, когда для этого наступало время.

— Смешной ты, Валерка, цветы любишь, а на человека руку поднял. — Алина взглянула на него и испугалась. Глаза парня вдруг стали жесткими и холодными.

— Не лезь куда тебя не просят! Я пойду…

Глава 6 Барон

В табор приехали на рассвете. Костры были погашены. Цыгане спали. Тари и Митя сразу же прошли к палатке барона. Митя остался у входа, а Тари нырнул внутрь. Минут десять прошло в молчании, наконец Тари выглянул и знаком пригласил Митю войти. Барон полулежал на ковре, опершись на подушки. Возле него, присев на корточки, разместились его сыновья. Барон что-то тихо говорил им, а они слушали, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

— Подойди, — обратился барон к Мите.

Митя приблизился. Тари остался в стороне.

— Повадки у тебя цыганские, — сказал барон Мите, — неслышно ходишь… — И улыбнулся. — Неслышно ходишь, да много следов оставляешь, — добавил он. — Где появляешься, там и следы.

— Не моя вина, отец. — Митя не знал, как назвать барона, и после недолгих раздумий выбрал слово «отец». — Жизнь так распоряжается, а я только за ней бегу. Поспеть бы!

— Отошел от смуты? — спросил барон.

И снова Митя понял, что имеет в виду этот человек. Ведь цыгане приютили его и спасли от гибели именно тогда, когда большая смута была в его душе. Что же получается: выходит, что за это надо платить? Но разве он принадлежит к их племени? И что они от него хотят?

— Ты, я слышал, в городе к цыганам пристал? С ними живешь?

И хотя барон знал все обстоятельства дела, но ему хотелось услышать все от самого Мити.

— Так случилось, отец, — сказал Митя, — в городе мне тоже рома приют оказали.

— То не наши цыгане, — поправил его барон, подчеркивая тем самым, что городские не чета таборным: закон цыганский не блюдут и совершают поступки, которые здесь, в таборе, никогда бы не нашли оправдания. — Ты посоветоваться приехал? Мне Тари сказал.

— Да, отец, я хотел, чтобы ты решил эту проблему.

— А в чем она? — жестко спросил барон.

— Я не хочу убивать друга.

— Я слышал, ты однажды уже убил друга, — сухо сказал барон.

— Рома хотят, чтобы я убил человека, который не предавал меня! — крикнул Митя.

— Но он убил цыгана и должен умереть!