Волки большого города (СИ)

Они с Ричардом собирались побегать волками. В это время они бы как раз скидывали одежду, весело пихая друг друга локтями, а потом углубились в лес. Чтобы вернуться… может, к себе в квартиру, а может, и сюда. Мать приготовила бы пирог, отец опять поворчал о бизнесе, Генри наверняка бы не знал, куда себя деть и как вести.

Теперь отец и Ричард в больнице, мать осталась там, а Джек не представляет, как он вообще сможет уснуть.

Он не знает, сколько так сидит, но поднимает голову, когда слышит подъезжающую машину. За его спиной горит свет, человеческое зрение не такое острое, как у волка, но он видит, как Генри выходит из такси с небольшой сумкой.

Он топчется перед Джеком, как будто не знает, что сказать, и Джек не пытается ему помочь. Думает, что и отец, и Ричард не стали бы так стоять, а позвали в дом, сказали, что делать.

Они бы и не бросили.

Джек вообще не помнит Генри, так что для него это чужой волк, и почему-то надо принять, что это его брат, его семья.

Нет, зло думает Джек. Его семья сейчас вся в больнице.

— Твой чай остыл, — невпопад говорит Генри. Его голос похож на голос Ричарда.

Но это не он.

Джек поднимается на замерзших ногах. Рубашка поверх футболки давно перестала греть. Молча берет чашку и проходит в дом, Генри следует за ним. Но не поднимается по лестнице наверх, в свою комнату. Мнется:

— Джек, если хочешь поговорить…

— Нет.

Генри — чужой. Волки долги привыкают к чужакам, прежде чем пустить в стаю. Джек готов помогать как шаман тем, кому это требуется, но это не значит, что он обязан сразу же принимать «брата». У него уже есть старший брат, и этого достаточно.

Ричарда всегда было достаточно.

Джек только спрашивает:

— Послушай… как его зовут? Твоего сына.

Генри останавливается на нижних ступеньках лестницы, и его лицо озаряет легкая полуулыбка:

— Коди. Ему будет двенадцать.

Генри медлит, и Джек надеется, он не начнет показывать фото. Потом Джек с любопытством посмотрит, но только не сегодня. Генри, видимо, тоже это понимает, поэтому только кивает и наконец-то поднимается.

Джек не хочет спать в своей старой комнате. Он устраивается в гостиной внизу. Притаскивает на диван плед и пару подушек. Оставляет только приглушенный свет лампы на столе.

Он хочет позвонить матери, но передумывает. Спать тоже нет желания, и спасает Кейт, которая пишет сообщения. Она хотела приехать днем в больницу, но Джек предупредил, что не стоит. Он и сам толком не успел поговорить с Ричардом. Как пояснили врачи, сначала был шок, а потом его долго осматривали, в итоге вкололи каких-то успокоительных, так что он уснул.

Хорошо, думает Джек. Значит, и ночь Ричард проспит. Не будет мучиться от паники или шрамов.

Кейт вскоре уходит спать, Джек тоже начинает дремать. Но до утра так и не может уснуть. Только ворочается на диване, вздрагивает от липких мутных снов, едва стоит задремать.

Джек встает с рассветом. Разбитый и совершенно не выспавшийся. Долго принимает душ, потом решает приготовить завтрак, но вспоминает, что последние пару лет всегда готовил и на Ричарда или хотя бы уточнял, будет ли он.

Конечно, бывали дни, когда Ричард не ночевал дома, и он или сам Джек куда-то уезжали, но это было другое. Сейчас Джек остро понимает, что они могли остаться с матерью вдвоем. И месили бы грязь на кладбище.

Джек долго сидит за столом на кухне, не шевелясь. Пока не спускается Генри. Он понятия не имеет, где теперь даже кофе: когда-то это был и его дом, но теперь он тут чужой и не пытается сойти за своего.

Джек всё показывает и коротко роняет:

— Поедешь со мной.

— В больницу? — уточняет Генри. — Конечно.

— Нет. До больницы мы встретимся со стаей.

Лицо Генри вытягивается в удивлении, но Джек не настроен обсуждать.

Стая взбудоражена и обеспокоена.

Они собираются в привычном вип-зале кафе Рика, и сегодня тут не протолкнуться: кажется, пришли все. Ана с сочувствующим видом порывается обнять Джека, но он шарахается в сторону. Многие косятся на Генри, но даже если кто-то узнал его, то виду не подает.

Джек ощущает себя не в своей тарелке. Все взгляды прикованы к нему, и ему сразу хочется скрыться от них, спрятаться подальше. Он вспоминает Ричарда и набирает в грудь побольше воздуха:

— Они попали в аварию. Ричарда выписывают сегодня, я еду за ним сразу после этой встречи. Он в порядке. Отец… хуже. Он выживет, но пока останется в больнице.

По стае прокатывается рокот. Они любят и уважают как вожака, так и Ричарда, которого называют «молодым волком».

Стаей всегда управляет не только самый сильный волк, но и самый умный. Тот, за кем идут. Кто способен принимать решения и брать ответственность. Когда-то именно вожак определял, когда и как пройдет охота, кто пойдет, а кто останется, где стоит охранять границы.

Оборотни давно не охотятся, но всё равно именно вожак принимает самые трудные и важные решения. Без него стая теряется.

Джек понимает, что руки у него немного дрожат и сцепляет их вместе, натянув рукава клетчатой рубашки. Он терпеть не может вот такие выступления. И знает, какую реакцию вызовут следующие слова: